"Тёмный фаворит" <br />Особый случай

Грачёв, хорошо разбиравшийся в лошадях и даже

держащий

собственных

рысаков,

резонно

возразил:

- Рибопьеровский Витязь, спору нет, хорош.

Визапурова кровь в нём течёт, она и дает

резвость. Но и Лихач шансы неплохие имеет. Да и

Зимы опасаться следует.

- Какой Лихач?! Не смешите меня, сударь. А

таких кобыл, как Зима вообще с ипподрома

поганой метлой гнать надо.

- Да вы, гляжу, большой знаток, -

усмехнулся

купец.

-

Позвольте

полюбопытствовать, только порассуждать любите

или играть изволите?

-

Тотализатор,

принципиально,

не

признаю...

- Ну вот, так я и знал.

- Но если угодно, могу предложить вам

пари.

Ходили упорные слухи, что начало своему

многомиллионному

состоянию

Митрофан

Семёнович Грачёв положил в Монте-Карло.

Тогда, дескать, и обет дал когда-нибудь построить

в Москве дом, как две капли воды похожий на

«Козино де Монако», где ему фортуна

70

улыбнулась. Правда это или вымысел бог весть.

Зато все знали о пристрастии Грачёва к игре.

Притом играл он всегда по крупному и счастливо.

Отказаться от пари такой человек не мог.

- Согласен. Только учтите, я не лавочник

какой-нибудь, чтобы трёшницу на кон ставить.

Тысяча рублей вас устроит?

- Тысяча? - изумлённо изогнул брови моряк.

- Шутить изволите?

Купец с притворным сочувствием вздохнул:

-

Понимаю,

понимаю...

Маленькое

жалование, большая семья...

- Не утруждайте себя подсчетом чужих

детей и денег! Десять тысяч. И готов дать вам

фору! Победит Витязь - я выиграл. Придут к

призовому столбу первыми Зима, Лихач, Индюк

или какая другая лошадь - деньги ваши. Такие

условия вам подойдут?

- Вполне. По рукам!

- Подождите. Имеется одно маленькое «но».

Такой наличности при мне сейчас нет. Если не

возражаете, я напишу вексель на ваше имя и

передам тому, кого мы изберём третейским

судьёй.

- Пустое, - махнул рукой Грачёв. - Время

позднее, где сейчас вексельный бланк найдёшь?

Поверю вам и так. Надеюсь и моё честное

купеческое слово вас устроит.

На том и ударили по рукам...

Лавровский и Малинин переглянулись.

71

- Этот моряк из ваших постоянных гостей? -

спросил Алексей.

- Не... Его на прошлый вторничный обед

Каншин привёл, - отвечал Макушкин. - Я журнал,

где приглашенных записывают, смотрел. Фамилия

его

Котович,

зовут

Александром

Александровичем.

Он

отставной

флотский

лейтенант... Побегу я, Алексей Васильевич?

Матрёна, поди, заждалась уже.

- Беги, Андрюша, - улыбнулся Лавровский. -

Место у нас здесь бойкое, как бы не увели твою

раскрасавицу...

А

за

сведения

с

меня

причитается...

Вернулся Семён, ходивший в типографию:

- Всё в порядке. Печатают уже. Часов в

восемь можно будет раздавать журнал газетчикам.

Пока время есть, пойду, разведаю насчёт

извозчика, на котором прохвост чернявый сбёг.

1100-й... Знакомый, кажись, номер, а вспомнить

не могу.

- Заодно меня в адресный стол подвезёшь, -

поднялся Малинин. - Поинтересуюсь местом

проживания столь богатого моряка.

Лавровский взглянул на часы:

- Какой адресный стол? Там присутственное

время уже закончилось.

Малинин рассмеялся:

- Как ушёл ты, Лёша, из «Листка», так сразу

всем, кроме лошадей, интересоваться перестал. В

адресном столе приказом обер-полицмейстера

72

недавно введены круглосуточные дежурства. А в

сыскном по ночам теперь дежурят по два агента и

кто-нибудь из начальства.

-

Совсем

запамятовал,

-

смутился

Лавровский. - От Сашкиных милостей мирным

обывателям одни неприятности.

По амнистии, объявленной Александром III

по случаю коронации, на свободу вышли тысячи

уголовников. И это срезу сказалось на росте

преступности в стране. Не стала исключением и

Москва. Но писать об этом в газетах и журналах

не дозволялось.

Еженедельник «Газета А.Гатцука» 9 июля в

разделе «Вести» осмелился напечатать такую

заметку:

«После оживления коронации, московская

жизнь опять вошла в свои повседневные рамки.

Прекратилась поливка улиц, начались починка

мостовых и обыкновенный летний ремонт и

стройка зданий. Кражи, грабежи, убийства и

другие преступления после коронации, в виду

массы выпущенных из тюрем преступников,

страшно усилились».

За что через неделю и был наказан,

воспрещением розничной продажи издания.

- Ты и в сыскное загляни, - посоветовал

Алексей. - Вдруг Степанова на месте застанешь.

Глядишь и найдётся в его знаменитой картотеке,

что-нибудь про толстяка с розеткой или седого

барина. Больно уж по повадкам они матёрых

73

«жоржей» напоминают... И вообще, друзья мои,

можете не торопиться. Мне всё равно придётся в

редакции сидеть, Голикова ждать. В случае чего,

тираж я сам газетчикам раздам.

Следующим посетителем оказался молодой