"Тёмный фаворит" <br />Особый случай

Константин

Гаврилович. До утра не управимся.

- Я тебе в помощь ещё Соколова со

Смолиным дам. Они вот-вот вернуться должны.

- Всё равно у нас слишком мало сил чтобы

проверить все дачи в Петровском парке.

- Без тебя знаю! Но это наш последний

шанс найти Дубецкого. Даже если мы поймаем

Зарудного, но упустим Виктора, придётся мне в

отставку отправляться, а тебе, Митя, другое место

службы подыскивать.

В кабинет вошёл Голиков.

-

Ничего, - сказал он, перехватив

вопрошающий взгляд Муравьёва. - Никто ничего

существенного о лейтенанте Котовиче не знает...

Ну и служба у вас, Константин Гаврилович! Всего

день побыл в шкуре сыщика и понял почём фунт

лиха. Устал как собака.

- Вы бы ехали домой, - предложил

Муравьёв. - Поручение князя вы выполнили.

Завтра с утра можете ему доложить, что

клеветнические письма написаны под диктовку

126

Зарудного, с целью сорвать хороший куш у

букмекеров и в тотализаторе.

- Плохо вы нашего Владимира Андреевича

знаете, - устало улыбнулся Голиков. - Ему

бодрого рапорта мало. Изволь представить

неопровержимые доказательства. А ещё лучше

самих виновников, чтобы он, самолично с ними

побеседовав, мог решать - казнить или миловать...

Да и не по-товарищески это будет. Я господина

Лавровского и его коллегу в сию историю

втравил. А теперь им до утра по Москве носиться,

а я спать пойду? Нет, так дела не делаются. Лучше

я, если позволите, у вас в кабинете малость

вздремну.

- Ради бога. Устраивайтесь на диване.

Но вздремнуть Голикову не пришлось.

Вернулся Малинин.

- А где Смолин? - насторожилмя Муравьёв.

- Неужели примета оказалось верной и не

обошлось без погонь и перестрелок?

- Погоня была, а от перестрелки бог пока

миловал, - успокоил Сергей. - Смолин в

Мещанском полицейском доме. Ждёт, когда

задержанный нами Грязнов очухается от

«малинки» и начнёт давать показания.

Малинин

обстоятельно

доложил

о

случившимся.

- Жаль, что вы упустили Соньку Золотую

Ручку. Тем более, как я догадываюсь, вместе с

жуком-оленем. Но Грязнов улов хороший. Не

127

сомневаюсь Смолин сумеет развязать ему язык...

Сергей, а у меня для тебя новое поручение.

Имеются сведения, что Дубецкий остановился у

кого-то из знакомых в Петровском парке.

Поэтому мы решили проверить все дачи.

- Зачем же все? - сказал вошедший в

кабинет Лавровский. - Скорее всего он на даче

графа Рибопьера. Мы с Сергеем сейчас

быстренько скатаемся туда.

- Пожалуй и я с вами, - сказал Голиков,

поднимаясь с дивана. - Похоже поездка обещает

быть интересной. Помнится, ещё утром вы

говорили, что искать мерзавца надо в окружении

графа Георгия Рибопьера... Поехали господа,

время дорого.

- Подождите, Андрей Климентьевич, -

остановил его Лавровский. - Дайте хоть о

предыдущей поездке рассказать.

- Действительно, - смутился Голиков. - Ну,

указала моя протеже дом, где остановился

Зарудный?

- Указала. Зарудный несколько недель жил в

Большом Болванском переулке в доме известной

склочницы Глафиры Грындиной. Но сегодня с

утра пораньше убыл в неизвестном направлении.

- Экая досада, - как от зубной боли

поморщился Муравьёв. - Положительно, не везёт

нам сегодня.

- Правда он оставил у Грындиной весьма

любопытное письмо, - Алексей достал пакет. -

128

Посмотрите, Константин Гаврилович. Думаю это

блеф.

- Такими вещами блефовать чревато, -

задумчиво сказал Муравьёв, прочитав кому

именно адресовано письмо. - Сергей, будь добр,

передай мне свечу.

Муравьёв подержал старый трактирный

счёт над пламенем и на нём проступили строчки,

написанные мелким каллиграфическим почерком.

Уважаемый Георгий Порфирьевич!

Взвесив все «за» и «против» мы с Виктором

решили

отказаться

от

вашего

весьма

заманчивого предложения. Нет, мы всей душой за

сотрудничество с секретной полицией. Но

интриговать против такой влиятельной особы

как граф Т. увольте! Поэтому, от греха

подальше, уезжаем в Париж. Аванс, разумеется,

оставляем себе. В обмен гарантируем наше

полное молчание.

Алексей Зарудный

P.S.

Пять

тысяч,

которые

будет

требовать с вас Глафира Грындина, ни в коем

случае не отдавайте. Это мой скромный гонорар

за то, что в течение трёх недель вынужден был

слушать бред, называемый ею критическими

статьями.

- Мать твою так! - в сердцах выругался