Темный горизонт

Тут голова Чубарова как-то странно задергалась, он пошатнулся, но удержал равновесие, схватившись рукою за стол. Несколько секунд он стоял, опустив голову и глядя в пол, а потом медленно поднял взгляд на Волчка и сказал:

– Приятно встретиться на чужбине, земляк. Кстати, не слишком это по-рыцарски – посылать впереди себя девушку.

– Дьявол! – выдохнул Егор.

Чубаров покачал головой:

– Не совсем.

Егор прищурил волчьи глаза и хрипло произнес:

– Эволоид.

– Вот теперь в точку. – Лицо главы «Нанокома» стало бледным и странно неподвижным, а из левой ноздри на губу стекла тонкая струйка крови. Впрочем, Чубаров этого, казалось, не заметил.

– Ты сильно потрепал меня во время нашей последней встречи, – сказал он, с холодной ненавистью глядя на Егора. – Я допустил ошибку, согласившись на поединок в виртуальном мире компьютерных игр. Ты оказался опытнее меня. Но больше это не повторится.

Чубаров поднял руку и посмотрел на часы, а затем сказал:

– Пожалуй, пора начинать эксперимент.

– Здание заминировано! – громко сообщил Волчок. – Через несколько минут оно взлетит в воздух!

– Чушь, – презрительно обронил Анатолий Борисович. – Взрывчатка была в рюкзаке у девчонки. Вы, люди, даже блефовать убедительно не умеете. Определенно, вам пора сойти со сцены и уступить место нам.

– Дьявол! – снова выругался Егор. – Да кто тебе дал право списывать нас в утиль?

– Природа, – просто ответил эволоид.

Зрачки Егора сузились.

– А как насчет Бога? – глухо спросил он.

– Какого именно? – с усмешкой уточнил псевдо-Чубаров. – Иисуса, Аллаха, Будды, Ганеши, Зевса? Вера в Бога – результат неправильного понимания сна. В эпохи грубой, первоначальной культуры человек полагал, что во сне он узнает другой, реальный мир. «Мертвый продолжает жить, ибо он является во сне живому». Без сна человек не имел бы никакого повода для деления мира на две половины.

– Да, но душа…

– Чушь, – перебил эволоид. – Бог, душа, грех, искупление… Устаревшие фикции, которые не имеют ничего общего с реальной жизнью. Люди, по причине своей слабости, глупости и трусости, пытались опорочить настоящую реальность, объявив ее сном. Но мы, эволоиды, в этом не нуждаемся.

Он повернул голову к темному экрану на стене и распорядился:

– Доктор Семенов, начинайте!

Темный экран осветился, и Егор увидел, что это окно, подобное тому, которое он видел в Подземке. Только на этот раз на операционном столе лежал не распотрошенный деградант, а Юля Литвинова. Кофточка у нее на груди была разорвана, и на коже покачивались электроды-присоски. Руки и ноги девушки стянули широкими ремнями так, что она практически не могла пошевелиться. Рот заклеен широкой полосой скотча.

Когда Волчок увидел человека, который стоял рядом с операционным столом, он скрежетнул зубами. Белые, словно у альбиноса волосы, светлые глаза, спрятанные за стеклышками интеллигентных очков, голубой лабораторный халат.

– Семенов! – хрипло позвал Волчок. А затем набрал полную грудь воздуха и крикнул что было сил: – Семенов!

Павел Семенов, любитель сплитборда и спусков по целинным снежным склонам, которых еще не касалась нога человека, обернулся и посмотрел на окно. Очки его холодно блеснули. Выглядел он очень уставшим. Под глазами пролегли глубокие тени, белые волосы нуждались в расческе. У Павла Семенова был вид человека, который много дней был занят тяжелой, монотонной работой и до сих пор не довел ее до конца.

Рассеянно улыбнувшись Егору, Семенов отвернулся и снова устремил взгляд на Юлю.

Чубаров нагнулся к коммутатору, стоявшему на столе, нажал на кнопку и сказал в микрофон:

– Пора, доктор. Действуйте.

Семенов, не оборачиваясь, кивнул и взял с железного столика шприц, наполненный голубоватой сияющей жидкостью.

Волчок быстро присел рядом с Быковым и хрипло прошептал:

– Федор, ударь меня! Так, чтобы я вырубился!

Быков недоуменно уставился на Волчка, а потом кивнул, оттолкнул Егора левой рукой от себя, а правую сжал в кулак, размахнулся и двинул друга кулаком в челюсть. Кулак у Быкова был тяжелый, и бил он вполне умело. Волчок резко откинулся назад, перелетел через силовой барьер и рухнул спиной на пол.

Чубаров повернулся на шум. В этот миг Волчок вышел из нокаута, длившегося всего секунду и позволившего ему преодолеть силовое поле, открыл глаза, по-кошачьи быстро вскочил на ноги и, оказавшись лицом к лицу с врагом, резко ударил его головой в переносицу. Анатолий Борисович отключился сразу, но Егор не дал ему упасть. Он подхватил главу «Нанокома» на руки, поднял его над полом и швырнул на экран-окно.

Толстое стекло лопнуло под ударом тяжелого тела и разлетелось вдребезги. Еще раньше, чем посыпавшиеся осколки коснулись пола, Волчок перемахнул через барьер, выбил шприц из рук Павла Семенова, а затем схватил со столика скальпель и перерезал ремни, стягивающие руки и ноги Юли. Она вскинула руку и сорвала с губ скотч.

– Мерзавец! – выдохнула она яростно в сторону Семенова. Потом, опершись на руку Волчка, села и вгляделась в его лицо – грубое, брутальное, со вздувшимися на щеках желваками, плоским носом и тяжелой нижней челюстью.