Темный грех

Я медленно прижимаю марлю к его нижней губе, затем перемещаю ее к уголку рта, позволяя материалу пропитаться кровью. Его глаза притягивают меня, как два магнита, не позволяя отвести взгляд.

— Я рассказала сестре, что привела незнакомца к себе на работу и извлекла пулю из его бедра, — шепчу я. — Она назвала меня сумасшедшей, потому что ты мог быть серийным убийцей или что-то в этом роде.

— Серийные убийцы убивают своих жертв, чтобы удовлетворить внутреннее желание причинить боль. У меня нет таких навязчивых желаний. Но твоя сестра была права отчасти.

— Она также посоветовала мне повернуться и бежать, если я когда-нибудь увижу тебя снова.

— Мудрый совет. Должно быть, именно она была в длинном коричневом платье в том месте, куда вы ходили петь.

Я моргаю. Вечер караоке, три месяца назад. Он был там? Срабатывает инстинкт самосохранения, и я делаю шаг назад.

— Наверное, мне не стоило этого говорить. — Он склоняет голову набок. — Не бойся меня.

— Ты только что сказал мне, что преследовал меня. Разве это не веская причина бояться?

— Я бы не назвал это преследованием. Твоя безопасность важна для меня, поэтому я время от времени заглядываю к тебе.

— Время от времени?

— Раз или два в месяц. Просто чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. — Он пожимает плечами.

— Почему?

— Ты помогла мне. Я отвечаю взаимностью.

— Это не очень-то приятный способ поблагодарить кого-то.

— Я знаю. Но это единственный способ, который я знаю. — Он поднимается — медленно, размеренными движениями, словно не хочет меня напугать. — Это был неправильный поступок, и теперь я это понимаю. Прости, что напугал тебя. Больше ты меня не увидишь.

Что? Нет! Я не хочу, чтобы он уходил. Я сжимаю руки перед собой и делаю шаг навстречу этому загадочному мужчине.

— Ты можешь прийти еще раз, — пролепетала я. — Если тебе понадобится выковырять пулю или наложить швы, ты знаешь, где меня найти. — Я делаю паузу, а затем добавляю: — Если ты не против выглядеть после этого как монстр Франкенштейна.

Он поднимает руку, словно собираясь коснуться меня, но затем медленно отводит ее назад.

— Настоящие монстры редко выглядят как монстры.

Я смотрю на его широкую спину, когда он направляется к входной двери, его шаги гулко отдаются в комнате. С каждым футом расстояния покалывание в кончиках моих пальцев от его поцелуя превращается в дрожь.

— Ты даже не спросишь, как меня зовут? — кричу я вслед удаляющейся фигуре.

Он останавливается на пороге и кладет руку на раму.

— Если ты назовешь свое имя, то мне придется дать что-то взамен. Вот как работают разговоры.

— И что в этом плохого?

— В этом нет ничего плохого. Мне просто нечего дать.

Я хочу сказать ему, что это не может быть правдой, но он уже открывает дверь.

— Ты можешь назвать мне свое имя, — говорю я ему вслед.

В его теле ощущается странная неподвижность, когда он стоит там словно большая мраморная статуя в дверном проеме, в то время как по улице проносятся машины.

— Я мог бы сказать тебе имя. — Его голос низкий, я едва слышу слова на таком расстоянии. — Но оно не будет моим, тигренок.

Я стою посреди клиники, смотрю на дверь, которая со щелчком закрывается за ним, и гадаю, что он хотел этим сказать. И я надеюсь, что увижу его снова. Надеюсь, до следующего раза пройдет не так много времени.

ГЛАВА 7

26 лет назад

База подразделения Z.E.R.O.

(Кай — 8 лет)

Яркий свет льется на меня из светильника на потолке. Я щурю глаза и трясу головой, пытаясь прогнать головокружение. Последнее, что я помню, — это как две медсестры в психиатрическом отделении удерживали меня, а третья погружала шприц в мое бедро. Когда мужчина в униформе заявил, что я должен пойти с ним, я пнул его ногой и попытался убежать. Я добежал до середины коридора, прежде чем медсестры догнали меня и повалили на пол.

— Вы хотите сохранить имя мальчика? — Справа от меня раздается незнакомый голос. — А что делать с его записями?

— Они должны исчезнуть, Феликс. — Еще один голос, но этот я уже слышал раньше. Это военный.

Сохраняя максимальную тишину, я поворачиваю голову в сторону, осматриваясь вокруг. Похоже, это какая-то клиника. В палате две кровати и полки с медицинскими принадлежностями. Стены серые, по полу тянутся электрические провода. Никаких окон.

Мой взгляд скользит к противоположной стороне комнаты, где стоят двое мужчин. Один из них — парень в форме. Второй мужчина старше и одет в твидовый пиджак. На его лице толстые очки с коричневыми стеклами, а под мышкой — ноутбук.

— Не проще ли просто дать ему новую личность?

— Нет, — говорит тот, что в форме. — Судя по его досье, он психически нестабилен. Если мы снова изменим его имя, это еще больше его испортит.

— Опять?

— Его нашли брошенным, безнадежным и диким, когда ему было шесть лет. Социальный работник не смог заставить мальчика назвать свое имя, поэтому он дал ему новое. Судя по всему, он выбрал имя по фильму, который недавно посмотрел. И поскольку мальчик частично говорил по-польски, его фамилия была выбрана случайным образом из онлайн-списка этнических имен.

Мужчина в твидовом пиджаке поворачивается и смотрит на меня через оправу очков.