Темный грех

— Вам нужна помощь? — спрашиваю я, приходя в себя.

Мужчина не отвечает. Я бросаю взгляд через плечо. Вокруг по-прежнему никого. Отлично. Не выпуская из рук пистолет, я приседаю и наклоняюсь к нему.

— Эй. — Я тыкаю пальцем ему в грудь.

Я даже не вижу, как он двигается. Только что он привалился к стене, словно потерял сознание, а в другой — прижимает пистолет к моему виску, его глаза буравят меня. Мое тело застывает в полной неподвижности. По коже струится холодный пот, а по позвоночнику пробегает дрожь страха. Времени на то, чтобы достать оружие, нет, поэтому я просто смотрю в самые необычные глаза, которые когда-либо видела. Они такого светло-серого оттенка, что кажутся почти серебряными.

— Кто ты, черт возьми, такая? — спрашивает он глубоким хриплым голосом.

— Идиотка, видимо.

Он хмурит брови и осматривает мою блузку в цветочек и белые брюки. Его взгляд перемещается вверх, пока не останавливается на моей макушке, где мои темно-русые волосы собраны в высокий хвост и повязаны красным шелковым шарфом. Прикосновение холодного металла к моему виску исчезает.

— Убирайся отсюда, детеныш, — прохрипел он и снова прислонился головой к стене, закрыв глаза. — Глупая девчонка.

Я достаю из-за спины пистолет и прижимаю ствол к его груди, прямо над сердцем.

— Глупая, но вооруженная.

Эти великолепные глаза распахиваются. Он удерживает мой взгляд, обхватывает пальцами ствол и сдвигает пистолет, упирая его в переносицу.

— Сделай мне одолжение. Не промахнись. — Его голос ровный, беззаботный, как будто его жизнь ничего не значит.

Я смотрю на этого безумца, не в силах разорвать зрительный контакт. Некоторые люди могут сказать, что им все равно, жить или умереть, по какой-либо причине, но когда они сталкиваются с реальной ситуацией выживания, они сделают все возможное, чтобы спастись. Самосохранение — это основной инстинкт, независимо от обстоятельств.

— Давай, тигренок. У меня нет в запасе всей ночи. — С этими словами он отпускает мой пистолет и снова закрывает глаза.

Разумнее всего было бы вернуться в машину и оставить красавчика со смертельным желанием умирать от потери крови, но я не могу этого сделать. И мы уже выяснили, что я идиотка. Я опускаю пистолет и убираю его в карман брюк. Затем я развязываю шарф, удерживающий мои волосы.

Штанина парня разорвана на середине бедра, открывая длинную рану, из которой сочится кровь. Я обматываю шарф вокруг его ноги, как раз над раной, и завязываю его тугим узлом.

— Моя машина вон там. Я отвезу тебя в больницу. — Я встаю и протягиваю ему руку.

Серебристые глаза снова встречаются с моими, затем опускаются на мою протянутую руку, рассматривая ее так, словно она собирается укусить его. Медленно он поднимает руку и переплетает свои пальцы с моими. Оттолкнувшись от земли другой рукой, он начинает подниматься. Все выше и выше. Когда он, наконец, принимает вертикальное положение, мне приходится запрокинуть голову к небу, чтобы выдержать его взгляд.

— Никакой больницы, — говорит он, отпуская мою руку. — Я припарковался в нескольких кварталах отсюда, просто высади меня там.

— Конечно, — прохрипела я. — Эм… Тебе нужна помощь?

Уголки его губ приподнимаются, когда он осматривает все пять футов и четыре дюйма моего тела и качает головой. Может, я и среднего роста для женщины, но он выше меня более чем на фут.

— Разве школьникам не пора спать в это время? — спрашивает он, направляясь к моей машине и опираясь на стену здания справа от него.

— Нет, со времен выпускного бала больше года назад, — отвечаю я, торопясь открыть для него пассажирскую дверь.

Я смотрю, как гора раненого мужчины шаркает по тротуару и хватается за край двери машины. Его лицо бледное, а шарф, который я повязала вокруг его бедра, полностью пропитался кровью.

— В таком состоянии ты ни за что не сможешь никуда уехать. — Я обхожу машину, пока он практически падает на сиденье. — Ножевой ранение? — спрашиваю я, заводя двигатель.

— Пуля. — Он бросает пистолет на приборную панель. — Моя машина в миле дальше по улице.

Я изо всех сил стараюсь не отводить взгляд от дороги, но он все время перескакивает на незнакомца рядом со мной. Тот начинает расстегивать свою рубашку!

— Что ты делаешь?

Он игнорирует мой вопрос и снимает пуговицу с рубашки, издавая при этом стон.

— Боже правый! — Я вскрикиваю, глядя на кровавое месиво на верхней части его тела.

— Следи за дорогой, тигренок.

— Я отвезу тебя в больницу.

— Нет, не отвезешь, — говорит он, прижимая скомканную одежду к кровавой ране над бедром. — Меня ждет врач… дома. Мне просто нужно туда добраться.

— Тогда я отвезу тебя домой.

— Нет.

Я сжимаю руль и украдкой смотрю на него. Где бы ни был этот его дом, он истечет кровью, не доехав до него. Не моя проблема. Я уже достигла границы "крайней глупости", позволив вооруженному незнакомцу с огнестрельными ранениями сесть в мою машину. Делать что-либо еще — значит стремиться к уровню "астрономического идиотизма". Я ругаюсь себе под нос и сворачиваю направо.

— Я отвезу тебя в ветеринарную клинику, где я работаю. Постараюсь остановить кровотечение, и тогда ты сможешь отправиться в свой путь.