Темный янтарь 2 (СИ)

[12] (К) В реальности потери врага были несколько меньше: немцы оценили свои потери в 20 танков, наши сосчитали 25 машин противника: 1 тяжелый, 16 средних, 8 легких, бронемашины и 9 орудий. Как обычно в те дни, точные типы техники, разница между бронемашинами и бронетранспортерами не очень учитывалась. В любом случае, потери 29-го тп немцев были очень серьезны.

[13] (К) В реальности полковник Валь остался жив, у немцев был смертельно ранен командир 2-го батальона 29-го тп.

[14] К сожалению, стабилизировать ситуацию удалось лишь позже. А в те дни немцы подтянули резервы, смогли выбить наших бойцов из Рабочего поселка №5, сбили 1082 стрелковый полк с западного берега р.Черная. Врагу удалось создать единый рубеж обороны. В развитии ситуации «К», когда сражение началось на двое суток раньше, к этому часу резервов у немцев для организации атаки попросту не было.

[15] (К) в реальности остатки дивизии, полностью потерявшие полк у Риги во время прорыва, действительно воевали у Юрмалы, отходили к Таллину, были переброшены на побережье Финского залива. Истаявшая дивизия была расформирована 19 сентября 1941 года, личный состав был распределен по частям, стоявшим в районе Ораниенбаума. Но в варианте «К» 67-я сд сохранила боеспособность и была отведена на отдых и пополнение. Способна ли одна «лишняя» дивизия сыграть роль в решающий момент операции – вопрос дискуссионный и его решение оставляется на усмотрение читателя.

[16] (К) 20-го сентября к немцам перебежала одна сволочь из 576-го сп, сообщивший о следующих попытках переправы через Неву. Немцы подтянули резервы.

[17] (К) к сожалению, в реальности немцам удалось отсечь нашу пехоту от танков и ликвидировать этот прорыв.

[18] Красноборского пехотного училища не существовало. Существовало Великоустюгское пехотное училище, оно же Пуховическое, еще до начала войны переведенное из города Пуховичи Минской области.

Глава 6. Пишмаш

Передовые позиции немцев у Петергофского шоссе (немецкая карта)

Грузились десантники в Угольной гавани. На сходнях Янис чуть не зажмурился при виде темной воды. В спину подпихнули:

— Эй, пулеметная душа, что тебя водит?

— Не видишь, я неуравновешенный, – огрызнулся Янис, умещая на плече тело пулемета.

Сходни были коротки, преодолеть все ж удалось. Но страх – откровенно позорный, малообъяснимый – так и холодил живот, да и то, что пониже. Глупо. Понятно же – идти десанту недалеко, вряд ли маршрутом вдали от берега. Тут быстрее убьет, чем утонешь. Глупо, но это обстоятельство утешало, поскольку именно страх утонуть товарища Выру-Вира изнурял.

Впрочем, особо исстрадаться Янис не успел – катера с десантом отошли совсем недалеко, у нефтебаков сблизились с другой группой катеров, имеющих на буксире шлюпки. Бойцы по команде начали пересаживаться в совсем уж маломерные плавательные средства, что было не особо удобно. В возне и передаче пулемета и коробов с патронами Янис от страха поотвлекся.

Катер-«ЗиС» потянул короткую связку шлюпок. Постукивал двигатель, от кормы пахло смолой и маслом, железом и соленой водой – очень знакомо. Рядом сидевший стрелок указал:

— Вон он – Пишмаш, а Матисов канал – вот тама. Братва, а ведь немцы молчат пока.

— Немцы молчат, а нам особо тоже разговориться не придется, – прошептал Витька. – У нас тыща патрон в лентах, и всё. А ящиков с патронами я что-то на погрузке не видел.

— Хватит нам для начала. Потом поднесут. Или вон карабинные патроны дозарядим, – проворчал Янис, которому от близости воды и бездельного ожидания снова поплохело. – Лучше бы нам хотя бы по гранате дали.

— Зачем гранаты? Вот то вовсе не пулеметное дело – напомнил Степан, что он не совсем уж немой третий номер расчета.

Все ж не очень понимал Янис характер подносчика лент – Степан вроде как делал все в точности, что по обязанностям положено, но ни полушагом больше. Или характер такой меланхоличный, или чует, что долго воевать не придется? Понятно, на войне многие бойцы в предчувствия верят – вон, в госпитале об этом частенько болтали и весьма красочно. Но ведь предчувствие – оно оттого и предчувствие, что смутное и неясное, нет ему никакого доверия. Если бы четко осознавалось – вот завтра меня убьют, то совсем иное было бы дело. Хотя что толку – убьют-не убьют, потонешь – не потонешь, – свое дело до конца делай.

Янис одернул себя за неуместные мысли. Сейчас высадка, о предчувствиях ли нужно размышлять?