Темный янтарь (СИ)

— Не в тыл забираем, на такую же передовую позицию. Санинструкторы везде нужны, – поясняет капитан, пожимая руку зенитчику. – Ян, соберись, довези, не покалечь нас. Потом отдохнешь.

Дым в сумерках еще гуще, патрули кажутся тенями, у Нового рынка снаряд разворотил санитарный автобус, выносят убитых…

Из дивизионного КП выходят моряки, быстро шагают к каналу, смотрят на небо. Скоро сумерки, должны убраться немецкие бомбовозы, станет чуть легче. Товарищу Выру велено отдыхать два часа, Янис ставит мотоцикл под стену, садится в коляску, задирает-вытягивает ноги. Мыслей в голове нет, одна усталость.

***

За колено трясут все сильнее, Янис с трудом пытается вырваться из сна. Глаза не открываются, хоть плоскогубцами веки поднимай.

Будит, понятно, Серый. Рядом стоит «Линда-2», в кузове возится Стеценко.

— Мне два часа разрешили поспать, – бормочет Янис.

— Ты уже перебрал. Велено будить, кормить, готовить к службе. А ты, между прочем, во сне здорово похрапываешь.

— Это семейное, – Янис пытается размять шею, которую надавило каской.

— Идите повечерим, хлопцы, пока продых дали, – зовет водитель.

Хлеб свежий, почти прямо с пекарни, в углу кузова стопка свежих газет «Коммунистс»[3]. Живет под бомбами и снарядами Лиепая, сдаваться не собирается.

Стоит упихнуть в рот первый ломоть хлеба с мясом, как просыпается голод. Спецсвязисты наворачивают в молчании, запивая водой из единственного котелка.

— Прием пищи должен проходить быстро, но размеренно и без вреда для желудочно-кишечного тракта, – замечает подошедший старший лейтенант Василек. – Принимайте запасы, проглатывайте застрявшее и слушайте вводную.

Старший лейтенант забрасывает в кузов неполный ящик минеральной воды, и еще один, деревянный, с чем-то серьезным:

— Стеценко, с наставлением по РГД-33 и практикой использования знаком? Проинструктируй молодежь. Гранаты на крайний случай. Теперь вводная. Получен приказ из штаба армии. Приказ на прорыв. Оставляем Лиепаю, прорываемся через немцев, идем на соединение с основными силами Красной армии.

Спецсвязисты замирают с полными ртами. Как?! Отбивались, стояли крепко, и вдруг… Серега судорожно закашливается.

— Спокойно. Запей. Стратегическая целесообразность в такой огромной войне – первое и главное дело, – напоминает Василек. – Ночь будет насыщенной, нужно будет скоординировать и подготовить подразделения, вывести на исходные для прорыва позиции. Связные и посыльные у нас имеются, но вы по мобильности не последние, узнаваемые, придется погонять. Телефонная связь практически не работает – режут, гады, где только могут. В темноте айзсарги и прочая гниль, несомненно, осмелеют. Приказываю быть предельно осторожными. В заварухи не ввязываться, проскакивать. Надо бы вам стрелковое прикрытие дать, да толковых бойцов сейчас подобрать не успеем, а бестолковых нам не нужно. Теперь по общей обстановке, заранее покажу, дальше времени может не быть. Серый, посвети…

Фонарик со свежей батареей светил ярко, старший лейтенант показывает карандашом по карте, уходя все дальше и дальше от города…

… — вот так в самых общих чертах. Если отобьетесь от колонны, идти тихо, осторожно, больших дорог категорически избегать, от контактов с местными жителями уклоняться. Заложат немцам мигом. За пару дней выйти к своим не надейтесь, двигаться без суеты, но быстро, ночами и глушью. Понятно, это опять же на крайний случай, если потеряетесь. Да, как-то вот так… — Василек сложил карту. – Ян, прими наши соболезнования. Хороший был человек твой дядя. И еще… Спасибо.

— Это не я. Это капитан ее забрал, – пробормотал Янис.

— Я понял. Все равно спасибо. Будьте осторожны.

Командир ушел. Товарищи смотрели на Яниса:

— Чего про дядю-то не сказал? – шепотом спросил Серега.

— Чего тут говорить? Я еще и сам не осознал.

— Потом будем думать, горевать и поминать, – сказал опытный Стеценко. – Пока, хлопцы, нужно о насущном думать, и об успокаивающем.

— Это верно, – согласился Янис. – Давайте я ключ дам, заедете домой, провизию заберете. Может пригодиться. Где там кухни с кашей и консервами будут в том прорыве.

— Ты уж сам заскочи, у тебя в коляску всё влезет. Только с коробкой поосторожней, там бутылка коньяка, не кокни невзначай, – предупредил москвич. – Как раз помянуть будет, когда к своим пробьемся.

— Откуда коньяк-то? – удивился Стеценко.

— Олечка в военторге сунула, говорит, «вдруг замерзните или еще что», — объяснил Серега. – Я думаю, тоже же продукт, чего отказываться.

Успели заправить бак «цундаппа», Стеценко хвалил удобство немецкой канистры, собравшиеся вокруг связные и посыльные обсуждали вражескую технику, матрос с «Силача»[4] утверждал, что ленинградский мотоцикл «Л» все равно лучше. Сходились на том, что любой мотоцикл лучше, чем пешком или конно.

Из дверей закричал помощник начальника штаба. Началось…

***