Темный янтарь (СИ)

— Скорее это от контузии, такое бывает, – заметил Василек. – Но на фронт парень едва ли вернется, придется нам как-то самим обходиться. Кстати, идут фрицы…

На той стороне замелькали серо-зеленые фигурки – несколько немцев перебежали ближе к мосту, залегли за парапетом. Зашевелились и на улице.

Старший лейтенант убежал вниз, капитан, оставленный для связи Серега, пулеметчики с «дегтяревым» затаились на НП второго этажа…

… Мост рванули, когда по нему проскочили два бронетранспортера и какая-то гусеничная каракатица, вооруженная кузовной установкой с тонким стволом. Крикнул капитан, застрочил «длинной-сигнальной» пулемет из соседней комнаты. На канале ухнуло, не особо громоподобно, но в доме вылетели стекла, а ближайшая часть моста осела, образовав неширокий, но неприятный провал.

На улице вспыхнул короткий и яростный бой: один полугусеничный бронетранспортер сразу подбила наша спрятанная «сорокапятка», хитроумную «каракатицу» тоже мигом остановили, а второй бронетранспортер[5], закидываемый гранатами, пытался рвануть в переулок, палил разом из двух пулеметов, едва остановили гада. На мосту прошло проще – побежавшая было на этот берег немецкая пехота осознала, что дело плохо, двинула назад. Понятно, преодолеть подорванный, но не очень обрушившийся мост в пешем порядке особого труда не составляло, но не под пулеметами и плотным винтовочным огнем. Немцы открыли пальбу с предмостной улицы из автоматических пушек, но наша «сорокапятка» живо заставила их уняться.

Донесся отдаленный взрыв – наши подорвали поворотный мост.

— Антракт, – сказал капитан, так и не вынувший из кобуры наган, но выглядевший вполне удовлетворенным. – Ты, Васюк, в театре-то бывал?

— А как же, в ТЮЗ[6] со школой трижды ходили.

— Да, примерно наш уровень. Ну, ты повышай культурное развитие, в следующий раз МХАТ как минимум.

***

До темноты длилась перестрелка через канал. В отряде было два «максима» – строчили, не жалея патронов. Боезапас имелся, людей было маловато. Но стояли насмерть.

Вели огонь из клуба моряков меткие осоавиахимовцы под командой Кирилла Берзиньша. Держались у железнодорожного моста и в складах комсомольцы, удачно закрепились в гостинице «Олимпия» рабочий отряд директора электростанции Ягминсона и военные моряки.

На двух языках бухтел из-за канала здоровенный фашистский репродуктор: «Ваша борьба бесполезна. Прекратите огонь, сложите оружие, сдавайтесь! Мы вам ничего плохого не сделаем. Мы уничтожаем только коммунистов и жидов». Вновь обстреливала артиллерия немцев – швыряли снаряды не особо метко, больше на психику давили.

Немцы пытались переправиться на лодках у острова Аттекас, туда подошел наш броневик, резервная группа Зундманиса. Отбились и там.

В темноте, по команде, наши начали отходить. Центр города был разрушен, горели дома.

Отряды и отставшие бойцы собирались у Городского кладбища. «Линда-2», подхватив по дороге троих «заблудших», прикатила одной из последних. Оказалось, что людей еще много – наверное, человек четыреста, и машин порядком. Зенитчики с двумя пушками, моряки с 27-й береговой, много легкораненых. Назначали задачи и старших машин…

Линда поменяла гимнастерку на новую, чистую, пыталась ладнее оправить слишком широкий подол.

— Давай складку сделаю, – Серега одернул и заправил ткань. – Во, как на параде.

— Красота. Вдохновляющая, – подтвердил, скребя щетину, Стеценко.

— Ну вас, мне и так неловко. Глупо с этим именем вышло. Тут думать как прорваться нужно, а вы… – заворчала Линда.

— Прорвемся, все продумано, – заверил товарищ Васюк. – Слушай, может тебе браунинг на всякий случай дать? У меня есть.

— У меня «на всякий» тоже есть, – девушка похлопала по карману рабочих, давно утерявших первоначальный цвет, брюк. – Только я из пистолета не очень стрелять умею.

— Стрелять за тебя есть кому, защитим. У тебя вон сумка – главное оружие, – справедливо напомнил Стеценко.

Действительно, боевая санинструкторская сумка вновь была пухлой, пополненной медикаментами. Хорошо, когда запасы есть и пополняются организованно.

Подошел Василек:

— Выдвигаемся. Мы идем головными. Стеценко, точку у Бернат ты знаешь. Я в кузове проедусь, дух переведу.

Старший лейтенант подкинул в кузов Линду – было видно, что касаться девушки ему прямо ох как приятно.

Вздохнув, Серега залез в кабину, разместил винтовку.

— Иногда ты все ж догадливый, – признал Стеценко. – А в городе все бьются, слышишь?

В оставленной Лиепае все еще сопротивлялись наши: трещали винтовочные выстрелы, долбила скорострельная немецкая пушка, доносились взрывы гранат…

— Смелые. Успеть бы выскочить героям. Может, через озеро уйдут… – пробормотал Серега.

По кабине хлопнули ладонью – вперед!

У Бернат в колонну влился стоявший здесь заводской отряд прикрытия. Не задерживаясь, двинулись дальше. «О фарах забыть, не курить, фонари не зажигать» – знали все. Василек исчез во тьме с несколькими бойцами-автоматчиками, в «Линду» пересел капитан, возглавляющий колонну.

— Что ж, товарищ Васюк, веди, ты практически местный.