Темный янтарь

Старший лейтенант забрасывает в кузов неполный ящик минеральной воды, и еще один, деревянный, с чем-то серьезным:

— Стеценко, с наставлением по РГД-33 и практикой использования знаком? Проинструктируй молодежь. Гранаты на крайний случай. Теперь вводная. Получен приказ из штаба армии. Приказ на прорыв. Оставляем Лиепаю, прорываемся через немцев, идем на соединение с основными силами Красной армии.

Спецсвязисты замирают с полными ртами. Как?! Отбивались, стояли крепко, и вдруг… Серега судорожно закашливается.

— Спокойно. Запей. Стратегическая целесообразность в такой огромной войне – первое и главное дело, – напоминает Василек. – Ночь будет насыщенной, нужно будет скоординировать и подготовить подразделения, вывести на исходные для прорыва позиции. Связные и посыльные у нас имеются, но вы по мобильности не последние, узнаваемые, придется погонять. Телефонная связь практически не работает – режут, гады, где только могут. В темноте айзсарги и прочая гниль, несомненно, осмелеют. Приказываю быть предельно осторожными. В заварухи не ввязываться, проскакивать. Надо бы вам стрелковое прикрытие дать, да толковых бойцов сейчас подобрать не успеем, а бестолковых нам не нужно. Теперь по общей обстановке, заранее покажу, дальше времени может не быть. Серый, посвети…

Фонарик со свежей батареей светил ярко, старший лейтенант показывает карандашом по карте, уходя все дальше и дальше от города…

… — вот так в самых общих чертах. Если отобьетесь от колонны, идти тихо, осторожно, больших дорог категорически избегать, от контактов с местными жителями уклоняться. Заложат немцам мигом. За пару дней выйти к своим не надейтесь, двигаться без суеты, но быстро, ночами и глушью. Понятно, это опять же на крайний случай, если потеряетесь. Да, как-то вот так… — Василек сложил карту. – Ян, прими наши соболезнования. Хороший был человек твой дядя. И еще… Спасибо.

— Это не я. Это капитан ее забрал, – пробормотал Янис.

— Я понял. Все равно спасибо. Будьте осторожны.

Командир ушел. Товарищи смотрели на Яниса:

— Чего про дядю-то не сказал? – шепотом спросил Серега.

— Чего тут говорить? Я еще и сам не осознал.

— Потом будем думать, горевать и поминать, – сказал опытный Стеценко. – Пока, хлопцы, нужно о насущном думать, и об успокаивающем.

— Это верно, – согласился Янис. – Давайте я ключ дам, заедете домой, провизию заберете. Может пригодиться. Где там кухни с кашей и консервами будут в том прорыве.

— Ты уж сам заскочи, у тебя в коляску всё влезет. Только с коробкой поосторожней, там бутылка коньяка, не кокни невзначай, – предупредил москвич. – Как раз помянуть будет, когда к своим пробьемся.

— Откуда коньяк-то? – удивился Стеценко.

— Олечка в военторге сунула, говорит, «вдруг замерзните или еще что», — объяснил Серега. – Я думаю, тоже же продукт, чего отказываться.

Успели заправить бак «цундаппа», Стеценко хвалил удобство немецкой канистры, собравшиеся вокруг связные и посыльные обсуждали вражескую технику, матрос с «Силача»[4] утверждал, что ленинградский мотоцикл «Л» все равно лучше. Сходились на том, что любой мотоцикл лучше, чем пешком или конно.

Из дверей закричал помощник начальника штаба. Началось…

***

Мчался в Старую Лиепаю неутомимый мотоцикл, сидел в коляске лейтенант-порученец. Уже легли дымные поздние сумерки, Янис мельком видел поднятый разводной мост, силуэты выходящих по каналу судов. Некогда было разглядывать, душный ветер бил в лицо гарью и отзвуками дальних разрывов, быстрее гнать нужно. Есть такое странное русское слово «метнуться» – у спецсвязи оно в каждом ухе, да еще в затылок тычет-подгоняет.

Штаб ПВО…, горком…, снова в штадив…, к каналу…, опять в Старый город… Слепили пожары. У Большой улицы Янис сразу не сообразил в чем дело, пытался объехать по тротуару вставший грузовик и трактор с прицепом. Заорали «куда, дурак, застрелят!». Янис остановился, впереди, у собора Святой Троицы стреляли, рядом тоже кто-то пулял, посыпалась на каску пыль от стукнувшей в стену пули. Слегка ошалевший спецсвязист сел за мотоцикл, принялся стаскивать со спины винтовку. Э, чересчур ремень укоротил, теперь пока снимешь…

— Там они, левее! Крышу смотри! – вдоль дома бежала короткая цепочка бойцов рабочего отряда. Снова принялись палить, донеслась автоматная очередь, еще… глухо треснуло… Янис с опозданием сообразил, что это гранаты. Набитый снарядными ящиками грузовик наконец тронулся вперед, спецсвязист поехал следом, от дома замахали:

— Ты с «Линды»? Раненого возьмешь? До госпиталя его срочно надо.

— Сидеть-то он может? – Янис спрыгнул с мотоцикла.

За воротами, в проезде во двор, стояли вперемежку бойцы-стрелки и отрядовские комсомольцы, бинтовали плечо до пояса раздетому парню, тот ругался на двух языках.

— В коляске усидишь? – спросил Янис.

— Да хоть на чем, – раненый скрипнул зубами. – Что ж жжет так? Не иначе зажигательная…

— Ничего, заживет как на собаке… – бойцы замолчали, глядя куда-то во двор.