Темный инквизитор для светлой академии

— Я лишь считаю, что тот, кто влюблен по-настоящему, искренно, не поведет избранницу к опасным развалинам! — объяснился инквизитор. — Еще скажите, что это Сидерик!

Целительница поджала губы.

— Ну же, выкладывайте. Ясно же, что выгораживаете Вопета, однако я не думаю, что он дорос до тайных свиданий.

— Но так рассказала лучшая подруга Ивет…

— Кто?

— Дэлинея…

«С каких пор подруга и лучшая?» — едва не сорвалось с языка. Он знал, что между ними не было дружбы.

Это по какой-то причине Ивет ходила хвостом за первой красавицей академии и ее двумя сопровождающими, терпя нападки одного из них — красавчика Хоранта. Возможно, неровно дышала к кому-то из выскочек, а Дэлинея просто не отталкивала ее. Тогда к чему все эти слухи?

Где-то в душе кольнула тревога. Почти совершенная, нежная, светлая, та, которой восхищался, каким-то образом, пусть даже косвенно касается грязной, запутанной истории?! Нет, не может быть!

Митар метался, не зная: доверять своим глазам, Ференделю, Лужо, видевшим в Сидерике мальчишку, еще не доросшего до похоти. Или ей, которую считал благородной не только по рождению?

«Неужели я ошибся, и она такая же, как другие? Способна оговаривать? Или знает больше остальных? — схватился за соломинку, но покоя в душе она не восстановила. — А ключ Хоранту кто дал?»

За растерянностью и первыми подозрениями промелькнула жалость к себе. Но едва почувствовал ее, переключился на того, кто действительно сейчас нуждался в участии.

Утром второго дня Митар направился в Вопету.

— Эй, хватит болеть и унывать! — произнес бодро, войдя в давящую, затемненную комнатку. — Ты же погодник, разгони эти облака и серость за окном!

— Вы же инквизитор и лучше меня знаете, что погодники не управляют погодой, а только отслеживают и составляют прогнозы на долгий срок, — мягко заметил оживившийся после его прихода Сидерик.

— Ты же особенный, — Митар огляделся, куда можно присесть. На хлипкое недоразумение, под названием стул, опуститься побоялся, поэтому без приглашения уселся на постель в ногах больного. Кровать накренилась, заскрипела, но Вопет не сказал ни слова против.

Сегодня мальчишка выглядел лучше, чем вчера. В корзине, стоящей на обшарпанном столе, алели блестящие яблочки, наполнявшие комнату душистым ароматом. Митар лишь когда откусил, спохватился, что объедает бедного студиоза.

— Ешьте, — улыбнулся Вопет и опустил глаза, пытаясь скрыть от инквизитора озорные искорки. — Мадам Пуасси угостила.

— Скучно одному сидеть, — Митар уже догадался о причинах его радости. Доволен, что хоть кто-то пришел проведать.

— Я занимаюсь.

— Отличное развлечение, — хмыкнул гость и завертел головой, куда бы деть яблонный огрызок.

— Положите на стол. Потом уберу. И если хотите, еще берите.

Почему-то именно эти яблоки сейчас приглянулись Митару. И дело было не в сорте, что знаком с детства, а в бескорыстии и не жадности тощего студиоза.

— С детства любил яблоки.

— Кто же их не любит? — удивился по-детски Вопет.

— Кто-то предпочитает более изысканные угощения.

— А мне нравится, как они пахнут.

— Да. Душисто.

— Я зачем вы пришли? — после некоторой паузы робко спросил Сидерик.

— Проходил мимо. Мешаю?

— Нет, — повертел головой.

— Поскольку я съел твои яблоки, а я не люблю быть должным, выздоровеешь, проведем беседу за обеденным столом.

— А я пока так ничего и не вспомнил, — мальчишка посмотрел виновато.

— Правда? — усмехнулся Митар. — Тогда тем более надо скорее придумать способ, как вернуть тебе память. Магистр Ферендель себе места не находит. Опечален, что ты больше листы с его рабочего стола не сносишь.

— Я?! Зачем?!

— Потом и поговорим, — инквизитор поднялся с кровати. — Нет, у тебя тут разве что на полу сидеть можно.

Разломаю кровать — придется ведь свою отдать.

— Не влезет сюда, — веселее подметил Сидерик.

— Зато я не буду должен.

Затворяя дверь, гость испытывал странное чувство. В детстве таких мальчишек считал нюнями и репьем на мамкиной юбке. Однако Вопет не был нытиком, хотя и особой храбростью не отличался. И все же было в нем что-то, что привлекало Митара.

«Надо разговорить мальчишку и вызнать: как выглядели разбойники. Если сам ничего не рассказывает-расскажут другие…»

Однако скоро настроение вновь испортилось. Предстоял разговор с Дэлинеей, иначе головоломка не складывалась. Но сейчас он не был готов ни видеть ее, ни говорить с ней. То ли потому, что боль отверженного сердца еще не улеглась, то ли боялся убедиться, что ошибся в человеке, то ли по какой-то иной причине, однако беседу решил пока отложить и заняться Сонезой и Хорантом. Поэтому путь снова лежал в архив.

Архивариус очень удивился и с интересом полюбопытствовал: чьи еще дела, кроме Сонезы, ему необходимы. Митар собирался было просить Дэлинеи и Хоранта, однако сообразил: так к вечеру вся академия начнет перешептываться, что инквизитор подозревает их. А он хотел пока разобраться в хитросплетениях человеческих отношений без ложных подталкиваний и нашептываний.