Темный инстинкт

— Андрюха настоящий мужик был. И что бы про него вам ни говорили.., какая бы сволочь ни… Он был надежный, добрый, мягкий человек. И я.., я б за него любому…

— А за что же ты тогда его сам ударил?

— Я же объяснил! Так получилось. Я думал.., ну, в общем, со зла все вышло. Я не хотел.

— И с Зарецким Феликсом — Феличитой вы, значит, никогда больше не пересекались?

— Нет, — Шипов сморщился. — После той очной ставки в милиции мы не виделись.

— Егор, а кто был следователь у тебя по делу?

— Не помню, девчонка какая-то зеленая совсем. Мне адвокат сказал, что побои — дела частного обвинения, плевая статья, ее только самым глупым ментам дают.

— Потише-потише, разговорился: ментам! — Сидоров усмехнулся. — Ну а между нами, на лапу никому не пришлось тогда дать, а? Никому?

Кравченко отвернулся: "Не надо, чтобы Шипов сейчас видел мое лицо в зеркальце. А этот сыщик — как медведь-канатоходец. Идет-идет по ниточке и вроде вот-вот сковырнется, а глядишь — сковырнулся уже кто-то другой.

Занятный он все-таки тип: скользкий, но не неприятно скользкий, а наоборот — заманчиво".

— Я лично ничего никому не давал, — отчеканил Шипов-младший. — Да что вы в самом деле? То с дракой какой-то ко мне привязались, то с пистолетом, теперь вот со взяткой. Я кто, по-вашему?

— Ты — брат убитого, Егор. Свидетель по делу, который вроде бы ничего не видел и ничего не слышал. И не привязывается к тебе никто. Привязываются, брат, у нас не так, — Сидоров щурился. — Я тебя честно-благородно напрямик спрашиваю о вещах очень даже щекотливых, а знаешь почему?

— Ну почему?

— Да потому, что доверяю тебе, болвану. Подумай, подумай хорошенько. Ты — его брат. И ты — один там, среди них. Видишь, я запомнил твои слова. Ну дошло до тебя?

Шипов недоверчиво воззрился на опера, потом кивнул на Кравченко:

— А ему, значит, тоже доверяете?

— Вадик во время убийства был со мной, и дружок его тоже, — Сидоров говорил это все так многозначительно, что Кравченко невольно позавидовал его умению так беспардонно притворяться и вешать лапшу на уши очередному фигуранту по делу. — Я не Вадику верю, а своим глазам.

И потом, ты разве не знал, что Зверева наняла их, чтобы они нашли убийцу твоего брата?

— Они? — Шипов-младший презрительно хмыкнул. — Никого они не найдут, тоже мне… И вообще никто мне не нужен. Я сам все узнаю.

— Я б на твоем месте, Егор, не отталкивал дружескую руку помощи. На будущее может пригодиться.., как свидетели в деле с пистолетом. — Сидоров с усмешкой покосился на Кравченко. — Что-то мотор у нас заглох, ребята, пока мы тут с вами отношения выясняли. Не доедем никак.

— А куда вы меня везете? — спросил Шипов.

— А куда тебе хочется?

— Как? Вы же сказали — пистолет, дело… Я думал, мы в милицию.

— Пистолет пока твой у меня побудет, потом позже решим с ним. Это от нас не уйдет. А вообще-то… Ну, ты, Егор, надеюсь, понял, как я тебе доверяю? Понял? Или я плохо объясняю? Может, еще разжевать?

— Я п-понял, — голос Шипова дрогнул.

— Ну тогда скажи мне вот что: твой брат хотел уехать в тот день? Хотел, ну?

Кравченко, уже несколько попривыкший к зигзагам этой странной беседы, приготовился к новым неожиданностям.

— Уехать? — Шипов нахмурил брови. — Почему? Кто вам сказал?

— Так хотел или нет?

— И речи об этом не шло!

— Вы в то утро собирались заняться лодочным мотором…

— Да. Я и Димке предлагал.

— А почему тогда не занялись?

— Потому что вы приехали.

— Я?

— Ну Да. — Шипов кивнул на Кравченко. — Андрей об этих вот беспокоился, они с Мариной совещались даже: за что, мол, этих забрали, не надо ли помочь чем.

— Ты при этом совещании присутствовал?

— Нет.

— А откуда же узнал?

— Мне Майя Тихоновна сказала.

— А она с ними была? Откуда она узнала, о чем муж с женой говорят?

— Черт ее знает, — Шипов поморщился. — Ей все всегда известно. Вечно она за всеми шпионит. А может, и соврала…

— Ну а ваш лодочный мотор как же?

— А что? После завтрака вы втроем приехали, Андрюха наверх поднялся к ней…

— К жене? — уточнил Сидоров и внимательно посмотрел в глаза парню.

— К Марине… Ивановне, — и тут вдруг Шипов-младший, внезапно запнувшийся на отчестве певицы, начал снова неудержимо заливаться краской. — А я ждал-ждал его, а потом…

— Что?

— Ничего. Взял и.., в общем, мы с Мандарином в лес ушли. Сколько я должен был караулить, пока они там…

— С Мариной Ивановной? — эхом откликнулся опер. — Итак, они с Мариной Ивановной.., что делали?

— Слушайте, отстаньте вы от меня, — Шипов прятал глаза. — Я правду говорю. Я Андрея в тот день больше не видел — ушел с собакой в лес, гулял там. Потом, когда вернулся, увидел милицию у ворот. Сказали, он убит.

Сидоров хотел было задать новый вопрос, как вдруг портативная рация, валявшаяся на сиденье рядом с ним, издала змеиное шипение, затем сухой щелчок, и в эфир прорвались чьи-то настойчивые позывные. Он взял рацию и…

— Шура, мы на Октябрьской у хозяйственного, — донеслась оттуда хриплая скороговорка, — прием, слышишь меня?

— Да. Что? ЕСТЬ? ОН, ДА?! — Сидоров уже одной рукой крутил руль, выезжая на шоссе.

— Его вроде тут два очевидца по фото опознали, — отрапортовала рация, — вроде на рассвете ЕГО видели тут.