Темный карнавал

– Долбил бы землю восемь часов, удостоверился, что в гробу – покойница: надорвалась от крика, задохнулась, остыла уже, а тебе еще могилу закапывать и с родственниками объясняться. Так, что ли?

Заезжий паренек не сразу нашелся, что ответить. Вокруг голой лампочки, подвешенной на крыльце, пищал комариный рой.

– Теперь ясно, – только и сказал он. Старик пососал трубку.

– У меня всю ночь слезы текли – от бессилия. – Он открыл глаза и с удивленным видом поглядел перед собой, как будто все это время слушал чужой рассказ.

– Прямо легенда, – протянул парень.

– Богом клянусь, – сказал старик, – чистая правда. Хочешь еще послушать? Видишь большой памятник, с кривым ангелом? Под ним лежит Адам Криспин. Его наследники переругались, получили в суде разрешение да и раскопали могилу – думали, покойный был отравлен. Но ничего такого не определили. Положили его на старое место, да только к тому времени земля с его холмика уже смешалась с другой. Засыпали-то второпях, сгребали землю с близлежащих могил. Теперь на соседний участок взгляни. Видишь, ангел со сломанными крылами? Там лежала Мэри-Лу Фиппс. Выкопали ее – опять же по настоянию родственников – и перезахорони ли в Иллинойсе. Есть там городок Элгин. А могила так и стояла разверстой – чтоб не соврать – недели три. Никого в нее так и не положили. Земля тем временем смешалась с прочей. Теперь отсчитай от туда шесть памятников и один к северу: там был Генри-Дуглас Джонс. Шестьдесят лет никто о нем не вспоминал, а потом вдруг спохватились. Перенесли его останки к памятнику павшим в Гражданской войне. Могила пустовала аж два месяца – кому охота ложиться в землю после южанина? Наши-то все за северян были, за генерала Гранта. Так вот, его земля тоже кругом раскидана. Понимаешь теперь, откуда берется эта земля на вывоз?

Парень окинул взглядом кладбищенские пределы:

– Ну, ладно, а где все-таки у вас этот бесплатный грунт?

Старик ткнул куда-то черенком трубки; действительно, в той стороне была насыпана куча земли, метра три в поперечнике на метр в высоту: сплошной суглинок и куски дерна – где совсем светлые, где бурые, где охристые

– Сходи, глянь, – предложил старик. Приезжий медленно подошел к земляному холмику и остановился.

– Да ты ногой пни, – подсказал смотритель. – Проверь.

Парень ткнул землю носком сапога – и побледнел.

– Слышали? – спросил он.

– Чего? – Старик смотрел в другую сторону. Незнакомец прислушался и покачал головой:

– Нет, ничего.

– Ты не тяни, – поторопил сторож, вытряхивая пепел из трубки. – Сколько будешь брать?

– Еще не решил.

– Лукавишь. Все ты решил, – сказал старик. – Иначе зачем было грузовик подгонять? У меня слух – что у кошки. Ты только тормознул у ворот – я уж все понял. Говори, сколько берешь?

– Даже не знаю, – замялся парень. – У меня задний двор – восемьдесят на сорок футов. Мне бы насыпать пальца на два жирной мульчи. Это сколько?..

– Половина горки, что ли, – прикинул старик. – Да забирай всю, чего уж там. Охотников на нее немного.

– Хотите сказать…

– Куча то растет, то уменьшается, то растет, то уменьшается – с тех пор как Грант[1] взял Ричмонд,[2] а Шерман[3] дошел до моря. Здесь земля еще с Гражданской войны, щепки от гробов, обрывки шелка – еще с той поры, когда Лафайет[4] увидел Эдгара Аллана По[5] в почетном карауле. Здесь остались траурные венки, цветы от десятка тысяч погребений. Клочки писем с соболезнованиями на смерть немецких наемников и парижских канониров, которых никто не стал отправлять морем на родину. В этой земле столько костной муки и перегноя от похоронных причиндалов, что за нее и деньги не грех с тебя запросить. Бери лопату и забирай товар, покуда я тебя самого лопатой не отоварил.

– Не двигайтесь! – Парень предостерегающе поднял руку.

– Мне двигаться некуда, – ответил старик. – А больше тут никого не видать.

Маленький грузовичок подкатил прямо к земляной куче, и водитель уже потянулся в кузов за лопатой, но сторож его остановил:

– Нет, погоди.

И тут же пояснил:

– Кладбищенская лопата получше будет. Она к этой земле привычна. Можно сказать, сама копать будет. Возьми-ка вот там.

Морщинистая рука указала на лопату, вогнанную по середину лезвия в темный земляной холмик. Парень пожал плечами, но спорить не стал.

Кладбищенская лопата вынулась из земли с тихим шорохом. С такими же шепотками с нее осыпались комки старого грунта.

Приезжий взялся за дело, и кузов стал быстро наполняться. Старик наблюдал краем глаза.