Темный крестоносец

— Мне почему-то кажется, что ты не боишься, только говоришь об этом. Я уверена, что не боишься, во всяком случае, смерти. Не то чтобы ты был храбрее всех нас, но просто если смерть придет — ты будешь так занят всякого рода планированием, вычислением, проектированием, расчетами, короче — тем, как ее победить, что просто не заметишь ее прихода. Вот ты сейчас строишь планы, как ее перехитрить, и уверен, что тебе это удастся. Смерть для тебя, если есть хоть один шанс из миллиона ее избежать, просто оскорбление.— Она отрешенно улыбнулась и продолжала: — Полковник Рэйн мне много о тебе рассказывал. Он сказал, что когда обстоятельства складываются самым нежелательным образом и наступает отчаянное положение, для любого человека вполне естественно смириться. Но не для тебя. И не потому, что ты считаешь это ниже своего достоинства, а просто потому, что не знаешь, как это делается. Еще он говорил, что ты единственный, кого он мог бы бояться, потому что если тебя посадят на электрический стул и палач уже положит палец на кнопку, ты все равно будешь искать способ выскользнуть.— Все это время она машинально крутила пуговицу на моей рубашке и та уже готова была оторваться, но я молчал. Какое может иметь значение пуговица в такую ночь — одной больше, одной меньше. Мари подняла на меня глаза и снова улыбнулась — в качестве самозащиты, как мне показалось.— Мне представляется, что ты человек очень самонадеянный, полностью уверенный в своих силах. Но наступит такой день, когда эта вера не сможет тебе помочь в жизни.

— Запомни мои слова,— язвительно вставил я — Ты забыла добавить: «Запомни мои слова».

Улыбка на ее губах увяла, и она оглянулась, так как в этот момент открылся люк. Появился наш старый знакомый, смуглолицый фиджиец, и принес суп, нечто вроде жаркого и кофе. Удалился он так же молча, как и вошел.

Я взглянул на Мари.

— Зловещий, правда?

— Не поняла,— холодно буркнула она.

— Да наш приятель — фиджиец. Утром его физиономия еще сияла как медный таз, а сейчас явился со скорбным видом хирурга, который только что зарезал на столе больного.

— То есть?..

— А вот что,— терпеливо объяснил я.— Не слишком-то гуманно песни-пляски разводить, когда приносишь последний ужин приговоренному к казни. Богобоязненные прихожане обычно в таких случаях напускают на себя печаль.

— А...— протянула Мари.— Понятно.

— Изволите откушать эту бурду, мадам, или прикажете выкинуть за борт?

— Не знаю. Вот уже сутки как крошки во рту не держала. Попробую.

Попробовать следовало. Суп был недурен, жаркое еще лучше, а кофе просто восхитителен. Одно из двух: либо с поваром с утра произошло чудесное перевоплощение, либо его просто пристрелили и взяли другого. У меня появилась дополнительная гема для размышлений. Я допил кофе и посмотрел на Мари.

— Надеюсь, ты плавать умеешь?

— Не очень хорошо, но на воде держусь.

— Если предположить, что ноги твои будут свободны от железных колодок, сгодится. А теперь предлагаю тебе немного поработать подслушивающим устройством, пока я займусь другим делом.

— Конечно.— Кажется, она решила простить мне мои прежние прегрешения. Я снял пару ящиков и поставил их один на другой прямо под вентиляционным отверстием.

— На такой высоте ты вряд ли пропустишь хоть слово из того, что они будут говорить. Самое главное, не пропустить то, что будет сказано в радиорубке или около нее. Скорее всего, до семи ничего интересного не будет, но... кто знает? Предупреждаю: у тебя может несколько пострадать шея от напряжения, но обещаю сменить на посту, как только освобожусь.

Сам я отправился к железной лестнице, взобрался на три ступеньки и постарался на глаз определить расстояние между верхней ступенькой сразу под крышкой люка и нижней. Потом спустился вниз, пошуровал в железных коробках правого борта и, обнаружив отвертку, спрятал ее вместе с парой крепких деревянных стоек за ящиками.

Сразу за нашим импровизированным ночным ложем я отыскал две незакрепленные стойки, отодвинул их, осторожно снял ящики с компасами и биноклями, отставил их в сторону и, наконец, докопавшись до ящика со спасательным снаряжением, опорожнил его.

Спасательных поясов там было всего двенадцать штук — резиновые с полотняным покрытием и кожаными ремнями. В дополнение к баллончику с углекислым газом и жидкостью от акул, в каждый комплект входил еще один водонепроницаемый баллон с проводком, ведущим к маленькой красной лампочке, укрепленной на левой заплечной лямке. Внутри, по всей видимости, должна была находиться батарейка. Я нажал небольшую кнопку, и лампочка сразу загорелась, подсказывая, что снаряжение хоть и предназначено для употребления не в самые веселые моменты в жизни, но новое, исправное и полностью готовое к употреблению. И все же не мне и не в такое время верить на слово. Я взял наугад четыре из двенадцати поясов и вытащил из одного затычку.