Темный крестоносец

— Широта, долгота? — перебил радист. Он работал так быстро, что я с трудом улавливал смысл.

— Не определены.

— Название судна?

— Это не корабль. Остров Варду...

Он снова перебил меня.

— Остров?

— Да.

— Выйди из эфира, кретин безмозглый, и уберись подальше. Это частота для сигнала тревоги.— После этого сигнал резко прервался.

Я готов был забросить этот чертов передатчик на дно лагуны. А за ним и дежурного радиста с «Новейр Каунти». От отчаяния я чуть не разрыдался, но для слез не было времени. Кроме того, он не виноват. Я еще раз попробовал на той же частоте, но радист с «Новейр Каунти» — видимо, он, а кто же еще — просто нажал на ключ и не отпускал, пока я не отключился. Я снова повернул ручку настройки, только совсем чуть-чуть. Мне удалось обнаружить ценнейшую вещь: я на нужной частоте. Гори ярче, барак, молил я про себя, гори дольше. Ради старины Бентолла, только не гасни, пожалуйста. Учитывая то, что я с ним сделал до этого, просьба была нескромной. Барак продолжал гореть, а я радировать. Через двадцать секунд поступил новый сигнал. Сначала подтверждение, затем: «Теплоход «Аннандейл». Ваши координаты?»

«Приписаны к Австралии?» — отстучал я.

«Да. Координаты, сообщите координаты». Он начинал нервничать, и это легко понять: если человек кричит о помощи, ему как-то не к лицу прежде всего выяснять родословную своего спасителя. Я задумался на минуту, прежде чем ответить. Мне необходимо немедленно убедить радиста, иначе я получу такой же отпор, как от военного моряка США. Эта частота — понятие святое во всем мире.

«Специальный агент британского правительства Джон Бентолл просит немедленно передать кодированное сообщение на частоте срочной связи в адмиралтейство, Уайтхолл, Лондон. Чрезвычайная ситуация».

«Вы тонете?»

Я подождал на тот случай, если дико пульсирующие в голове сосуды вдруг разорвутся. Когда понял, что обошлось, продолжил: «Да». В данных обстоятельствах так можно избежать множества недоразумений. «Пожалуйста, приготовьтесь принять сообщение». Я был почти уверен, что пожар догорает. К этому времени от барака должно уже почти ничего не остаться.

Возникла длинная пауза. Кто-то раздумывал, прежде чем решиться. Затем одна фраза: «Степень срочности». Это был вопрос.

«В телеграфном адресе закодирована высшая степень срочности по отношению ко всем поступающим в Лондон сообщениям».

Это его проняло.

«Передавайте сообщение».

Я передал, заставляя себя работать ключом медленно и аккуратно. Красные отблески на стенах комнаты угасали. Громкий гул пламени сменился тихим потрескиванием, и мне показалось, что я слышу голоса. Меня так и подмывало повернуть голову, чтобы заглянуть в обращенное к бараку окно, но я не мог оторвать глаза от текста, пока не закопчу. Наконец закончил: «Пожалуйста, отошлите немедленно».

Возникла примерно полуминутная пауза, после чего он прорезался снова: «Начальство разрешает срочную отправку радиограммы. Вы в опасности?»

«Судно па подходе», — радировал я. Это их успокоит. «О'кей». Меня внезапно осенило: «Где вы находитесь?»

«Двести миль к востоку от Ньюкасла».

Чтобы как-то помочь, им надо было облететь землю на спутнике, поэтому я отстучал «большое спасибо» и отключился.

Положив на место ключ и наушники, я закрыл дверцу бюро и, подойдя к окну, осторожно выглянул. Я переоценил значение здоровенных бочек с морской водой. На месте рабочего барака возвышалась груда догорающих красных углей и пепла высотой в пять футов. За контршпионаж мне, может быть, Оскара не дадут, но среди поджигателей я на равных с самыми выдающимися асами. Хоть что-то у меня получилось. Хьюелл стоял рядом с профессором. Они переговаривались, покуда китайцы таскали ведрами воду, заливая дымящиеся остатки барака. Так как на этой поздней стадии уже ничего нельзя больше предпринять, они могут вернуться с минут на минуту. Время бежит. Я прошел по коридору, свернул направо в кухню, где горел свет, и вдруг резко застыл на месте. Человеку со стороны могло показаться, что я наткнулся на невидимую кирпичную стену.