Темный лебедь

Девин улыбнулся вампирше своей самой обворожительной улыбкой.

— Ты знала о моей репутации плохиша еще до того, как вышла за меня замуж, дорогая.

Вышла замуж?

— Лилика, знакомься с Брайд МакКиллс. Женой Девина, — сказал Даллас. — Брайд, это Лилика, моя…

— Военнопленная, — прервала его Лилика, прежде чем он успел назвать ее как-нибудь похуже.

Даллас фыркнул.

— Ее зовут Брайд Таргон, — поправил Девин.

— Просто Брайд, — сказала женщине, о которой шла речь. — Приятно познакомиться с тобой, Лилика.

От нее исходили ароматы роз, сахарных слив и жимолости, и, когда Лилика сделала глубокий вдох… запахи всегда были ее коньком… ее охватило сильное чувство чего-то знакомого, как будто она стояла рядом с одной из сестер, и присмотрелась в Брайд более пристально. У вампирши были черные волосы, так похожие на волосы Лилики, и изумрудные глаза. Как у Джейд. Ее бледная кожа светилась розовым цветом… как у Тринити. Губы были алые, как у Лилики.

Ученые из И.Т.И. не могли использовать ДНК этой женщины… так ведь? Каковы шансы?

Но… если снять слои совпадений, это могло иметь смысл. Потому что вампиры редко выходили на поверхность… и никто в институте не был достаточно храбр, чтобы спуститься вниз… ученые схватили первого попавшегося.

Даллас напрягся, переводя взгляд с Лилики на Брайд, а затем обратно. Выругавшись, он провел рукой по лицу. Он прочел мысли Лилики… и более того поверил в ее рассуждения.

— В И.Т.И. ученые использовали ДНК пленников для создания Лилики, — сказал он Девину. — Ты сам сказал мне, что Брайд была заперта там несколько месяцев.

Девин рассмеялся, и все же казалось, что ему совсем невесело.

— Твое предположение нелепо.

— Да? — Даллас потер свою шею. — Ты нашел лабораторию благодаря воспоминаниям Брайд.

Лицо Брайд побледнело, и она сосредоточилась на Лилике.

— Ты действительно из лаборатории?

— Родилась там, — ответила она мягко. — Вместе со своими сестрами, Джейд… и Тринити.

Даллас вновь выругался, и в этот раз Девин к нему присоединился.

— Я была ребенком. Примерно восьмилетним. Я не могу быть твоей… то есть это делает меня твой матерью, а я… — Брайд беспомощно посмотрела на своего мужа. — Верно?

Она начал действовать, забрал поднос из ее дрожащих рук и поставил на кофейный столик, прежде чем заключить ее в свои объятия, защищающие, собственнические и нежные одновременно. Впервые за время их знакомства Лилика смогла догадаться, как жестокий дикарь завоевал сердце вампира.

Лилика сглотнула.

— Если… если это правда, ты одна из двадцати восьми родителей. Двадцать три иных и пять человек.

— Когда я был в лаборатории, — сказал Девин, — то не нашел никаких бумаг, никаких компьютерных файлов.

— Мы их спрятали. — Она продиктовала координаты того места, где ему нужно искать. Нет причин держать данные в секрете: хотя ей бы понравилось мучить его, она бы не смогла утаить это от Далласа.

Девин кивнул, что могло означать благодарность.

— К утру у меня будут ответы, дорогая.

Желая отвлечься, Лилика схватила пригоршню закусок.

Канапе пахли как… она не смогла распознать этот запах, только поняла, что ей нравится.

— Краб, — пробормотал Даллас.

Она порылась в своих мыслях, но ничего не нашла.

— Я незнакома с этим понятием.

— Морепродукт.

Ее брови сошлись вместе в замешательстве.

— Морские животные были уничтожены во время войны, когда океаны оказались загрязнены. — Возможно, она и не жила в этом мире, но изучала его бурную историю.

— У некоторых людей, — сказал Даллас, — указывая большим пальцем на Девина, — есть личные припасы.

Лилика откусила краешек канапе и застонала от восторга. Великолепно!

— Я решила, что оставлю себе твоих друзей, когда мы разведемся.

Даллас украл одну из ее закусок и отправил в рот, прежде чем она успела его убить. «Мое!» Она наблюдала за его ртом, пока он жевал, внезапно загипнотизированная. Когда он проглотил, их взгляды встретились, понимание пронеслось между ними.

Воздух сгустился, и ей стало трудно дышать. Что, вероятно, к лучшему. Его запах смешался с ее, создавая настолько сильный и возбуждающий аромат, что Лилика чуть не кинулась к нему, чтобы сорвать одеждую

Если она в ближайшее время не прикоснется к нему… если он вскоре не прикоснется к ней… его пальцы не окажутся в ней…

Я умру.

Его пальцы отличались от ее. Толще и грубее. Когда они доведут ее до оргазма, она, без сомнения, это поймет.

— Да. Ты поймешь. — Его зрачки расширились, чернота затмила голубые радужки, как будто Даллас хотел повалить ее на пол, раздеть и войти одним движением, как и обещал в ванной. Как будто хотел наполнить ее, обладать ею, заклеймить. Сделать своей. Как будто хотел брать, брать и брать, но только после того, как она взмолится об этом, он начнет отдавать.

— Я никогда не буду умолять, — прошептала она.

— О, милая. Думаю, мы оба будем умолять.

Ее дрожь вернулась. Слышать, как этот мужчина ее умоляет…

Успокаивающий бальзам после каждого отказа, с которым она сталкивалась.