Темный лес

— Хорошо. Я подам рапорт. Но вы можете мне сначала показать, как выглядит эта девушка его мечты?

Когда Кент увидел женщину на экране, его старое лицо на мгновение смягчилось. Он помассировал челюсть и признал:

— Вот это да… Ни на мгновение не поверю, что кто-то такой существует, но надеюсь, что вы ее все-таки скоро найдете.

* * *

— Полковник, не считаете ли вы несколько неожиданным, что человек моего положения проверяет политическую и идеологическую работу в ваших вооруженных силах? — сказал Тайлер, встретившись с Чжан Бэйхаем.

— Нет, мистер Тайлер. Уже был прецедент. Рамсфелд однажды посещал Партийную школу при Главном военном совете, когда я там учился. — Чжан Бэйхай не проявлял ни любопытства, ни осторожности, ни отчуждения, которые Тайлер видел в других офицерах. Он выглядел искренним, и это облегчало разговор.

— Вы хорошо владеете английским. Вы, наверное, из флотских?

— Так точно. Космические силы США набрали даже больше персонала из флота, чем мы.

— Этот старинный вид вооруженных сил не мог даже представить себе, что боевые корабли поплывут в космосе… Буду откровенен. Когда генерал Чан Вэйсы представил вас как лучшего политического офицера в космических силах, я подумал, что вы из армии; армия — душа ваших вооруженных сил.

Чжан Бэйхай явно не согласился с этим утверждением, но вежливо рассмеялся:

— То же самое можно сказать о любом роде войск. Во всех странах космические силы только зарождаются, и их военнослужащие привносят что-то со старого места службы.

— Меня весьма интересует ваша политическая и идеологическая работа. Надеюсь, что смогу ознакомиться с ней поглубже.

— Это не вызовет затруднений. Командование приказало мне ничего не скрывать — в рамках моей работы.

— Благодарю вас! — Тайлер помедлил, потом продолжил. — Цель моей поездки — получить ответ на один вопрос. Я хотел бы задать его прежде всего вам.

— Конечно. Спрашивайте.

— Полковник, верите ли вы, что мы можем вернуть воинский дух армий давно прошедших времен?

— Что вы имеете в виду под давно прошедшими временами?

— Я говорю о значительном отрезке времени, возможно, от древней Греции до Второй мировой войны. Существенны общие духовные черты, которые я упоминал: долг и честь превыше всего; готовность, когда надо, без колебаний отдать свою жизнь. Вы, может быть, заметили, что после Второй мировой войны такая храбрость уже не характерна для армий как демократических, так и тоталитарных стран.

— Армию набирают из общества. Следовательно, понадобится возродить былой воинственный дух в самом обществе.

— Мы сходимся в этом мнении.

— Но, мистер Тайлер, это невозможно.

— Почему? У нас есть четыреста лет. В прошлом человечеству понадобилось именно столько лет, чтобы перейти из эры коллективного героизма в эру индивидуализма. Почему мы не можем потратить столько же времени на обратное развитие?

Чжан Бэйхай на мгновение задумался.

— Это хороший вопрос, но я полагаю, что общество выросло и не может вернуться в свое детство. За последние четыреста лет, что послужили фундаментом для современной цивилизации, у нас не возникло ни культурных, ни моральных предпосылок для подобного разворота вспять.

— Тогда откуда же лично вы черпаете победный настрой? Насколько мне известно, вы убежденный триумфалист. Как сможет космический флот, переполненный страхом поражения, воевать с могущественным противником?

— Да ведь вы только что сказали, что у нас есть еще четыреста лет. Если мы не можем идти назад, нам остается только решительно идти вперед.

Ну и как прикажете толковать такой ответ? Тайлер не вынес больше ничего из последующей дискуссии, кроме ощущения, что мысли собеседника куда глубже, чем он смог понять за время своего краткого визита.

Покидая штаб-квартиру космических сил, Тайлер прошел мимо часового. Они встретились взглядом, и часовой поприветствовал его застенчивой улыбкой. Такого он не встречал в других странах — там часовые смотрели строго перед собой. Глядя на лицо молодого солдата, Тайлер опять вспомнил ту фразу:

«Мама, я стану светлячком».

* * *

Тем вечером пошел первый дождь за все то время, что Ло Цзи жил в усадьбе. В гостиной было довольно холодно. Он сидел перед незажженным камином и прислушивался к шелесту дождя за окном, представляя себе, что дом стоит на одиноком острове посреди темного океана. Ло Цзи окутал себя безграничным одиночеством. После отъезда Ши Цяна он пребывал в беспокойном ожидании, и это ожидание тоже было разновидностью счастья. Затем он услышал, как у крыльца остановился автомобиль. До его ушей донеслись обрывки разговора. Мягкий женский голос, произносящий «Спасибо» и «До свидания» встряхнул Ло Цзи, как удар током.

Два года назад он слышал этот голос как днем в своих мечтах, так и ночью во сне. Этот неземной звук, подобный парящей в небе паутинке, на мгновение разогнал вечернюю тьму, словно вспышка солнечного света.