Темный лорд Кассиус Малфой

— Вы позволили Амбридж работать в министерстве, а не посадили её в Азкабан за пытки студентов. — Гарри сердито выставил перед Скримджером своё запястье со шрамом, в котором без труда угадывалась надпись «Я не буду лгать». — Мне не по пути с таким правительством, министр!

— Это политика, мистер Поттер, и иногда всем нам приходится идти на сделки с совестью. Мадам Амбридж, с вашей точки зрения садистка и плохой преподаватель, — Руфус попытался поймать взгляд Гарри, — но на своем месте, она решает очень много важных задач.

Гриффиндорец шумно выдохнул, выражая тем самым свое мнение, где он видел подобные оправдания.

— Дамблдор ещё завещал вам меч Гриффиндора, но как вы понимаете, это совершенно невозможно! — скривился Скримджер, тяжело вздыхая.

— Что значит невозможно? — закричал Рон. — Если директор завещал его Гарри — давайте сюда меч, господин министр, сэр!

— Меч не являлся личным артефактом Дамблдора, а находится в собственности Хогвартса, — пожал плечами Скримджер. — Указывать его в завещании, было безответственным со стороны директора. Почему тогда не весь замок кому-нибудь завещать, а? Например, вам, мистер Уизли, — ехидно посмотрел на Рона Скримджер.

Рыжий парень ещё больше насупился, спрятал в карман делюминатор и что-то пробурчав себе под нос.

Поттер, с тающей надеждой, посмотрел на Скримджера, а затем не выдержал, наклонился над столом и прошептал:

— Сэр, в завещании точно, больше ничего нет? Ни стратегии, как мне победить Волдеморта, ни каких-то дополнительных указаний от директора, ничего?

Скримджер отрицательно покачал головой и с сочувствием посмотрел на Гарри:

— Я сожалею, мистер Поттер, но больше ничего нет. Если вы не можете пролить свет на значение этих подарков, то я тут тоже бессилен.

Просидев в размышлениях о смысле наследства ещё несколько неловких минут, подростки начали прощаться с министром. Гарри, невнятно посулил лично Скримджеру свою поддержку, а тот, не менее расплывчато, пообещал, что установит в Хогсмиде аврорский пост, на случай проблем в Хогвартсе.

Выйдя на улицу под жаркое осеннее солнце, Джинни задумчиво улыбнулась. Она решила, что старик знал, о её увлечении квиддичем и поэтому подарил ей золотой снитч, чтобы она не сворачивала с выбранного пути. Рон размышлял, как будет щёлкать артефактом, пугая прохожих погасшим светом, а Гарри просто бездумно засунул книгу в карман. Читать он не любил никогда, тем более детские сказки. На что хотел намекнуть этими подарками старик, какие намёки он спрятал в них, Гарри так и не понял, разочарованно постаравшись, выбросить эту загадку из головы.

***

После обеда Гермиона Грейнджер мрачно сидела в гостиной факультета и ещё раз перечитывала письмо деда. За это лето старик сумел вытащить девочку на уровень подмастерья. Пройдя родовые ритуалы, гриффиндорка стала намного глубже понимать зельеварение и прониклась искренней симпатией к Снейпу. Теперь ей стали ясны и его придирки, и его недовольство бездарными баранами. Она искренне не могла понять, как другие не видят простоты и изящества кипящего котла, ведь зельеварение — это вершина магического искусства.

Но волновали Гермиону совсем не зелья, а чувства. Она находилась на распутье и не знала, как поступить. Отношения с Драко неуклонно развивались и ей сильно импонировало внимание слизеринца. Малфой вырос, похорошел, и стал действительно красив. Той красотой аристократа, которую выпестовали в своих детях десятки поколений его предков. К тому же он был с ней всегда нежен и заботлив. Они много времени проводили вместе, каким-то чудом скрывая свои отношения от других учеников.

Но в последнем письме, дед в очередной раз объяснял, что взаимоотношения с Малфоем ни к чему хорошему не приведут. Чтобы сохранить род Дагворт-Грейнджер, ей придётся выйти за другого. Малфои прокляты и этого не изменить никому. Гермиона не хотела рвать отношения, но что делать не знала, пытаясь просто жить здесь и сейчас. Однако дед прямо говорил, что это последний год в Хогвартсе, после которого придётся совершить окончательный выбор партнёра. Ещё прадедушка слышал от своих знакомых, о вновь набирающих влияние пожирателях смерти, и предупреждал Гермиону, чтобы она ни во что не вмешивалась. Как наследницу рода её не тронут, если она сама не полезет в драку, а кто будет у власти, старому магу было плевать, как и большинству жителей провинции.

Внезапно на плечо задумавшейся гриффиндорки легла широкая ладонь, а выросший за последний год Рон Уизли, уселся рядом, тесно прижимая её к своему боку.

— Герми, что ты грустишь? — весело заулыбался рыжий, а на Гермиону дохнуло тем, чем он наполнил желудок на обеде.

— Отпусти меня, Рональд Уизли! — сердито прошипела девушка, пытаясь вырваться.

Лучший друг Поттера недовольно ослабил хватку и с ухмылкой на неё посмотрел:

— Ты чего, у Снейпа «Эликсира от неконтролируемых рыданий» надышалась? Чего строишь из себя аристократку, Гермиона. Будь проще!