Темный лорд. Заклятье волка

— Разве боги должны объяснять смертным свои поступ­ки? Разве мы, кто скачет на сверкающих звездах по бескрай­нему небосклону и чьи враги претерпевают бесчисленные бедствия, обязаны отчитываться перед людьми?

— Речь сумасшедшего, ничего не разобрать, — заметил Болли Болисон. — Зажги лампу, здесь темно, а мне предсто­ит работа. — Волкодлак уловил в голосе викинга предосте­регающие нотки.

— Ты оказал мне услугу, разрешив хольмганг, — продол­жал Змееглаз. — И я отплачу за помощь и зажгу твою лампу. Вот так поступают боги.

Он вынул из маленького вещмешка Болли Болисона мед­ную лампу, потряс, стряхнул капли с пропитанной маслом ткани и быстро зажег огонь.

— Меня здесь ждет работа, — заявил Болли Болисон.

— Хорошо, я не стану тебя задерживать, — сказал Змее­глаз.

— Опусти меч, — посоветовал Болли Болисон. — Мы здесь заодно.

— Так и есть, — согласился Змееглаз. Он убрал меч в ножны.

Болли Болисон дважды дернул за веревку. А потом при­нялся с силой вытягивать ее из озера.

— Кажется, я уже когда-то видел тебя у какого-то водо­ема, — заметил Змееглаз.

Болли Болисон ничего не ответил, а продолжал тянуть.

— Я знаю твое имя. Это не твой источник. Хотя источник у тебя есть, и он здесь рядом. Или все-таки это тот самый ис­точник? Может, все источники по сути один источник? Это и есть твой секрет? — продолжал болтать Змееглаз.

Болли Болисон налегал на веревку.

— Я отрезал тебе голову. Отдав глаз за мудрость, я отре­зал тебе голову. Ты даешь мне советы и нашептываешь исти­ны мне в ухо. Я отрезал тебе голову, когда получил мудрость!

— У тебя оба глаза на месте, мальчик, — заметил Болли Бо­лисон.

— Я не мальчик!

Змееглаз схватил меч Болли Болисона и замахнулся, це­лясь в висок. Воин предвидел удар и уклонился, а клинок только высек искры из каменной стены. Болли Болисон вы­пустил веревку и кинулся на Змееглаза, опрокинув его на камни.

— Кто ты? Кто ты такой, старик? — Это донесся от озера голос Луиса.

Змееглаз с силой выдохнул, как будто выжимая из себя весь воздух, и Болли Болисон застыл, неподвижно замер, ле­жа на нем.

— Вот они, эти чудесные огоньки, — проговорил Змееглаз.

Болли Болисон не двигался. Змееглаз, извиваясь, выбрал­ся из-под его тела.

— С головой на плечах ты выглядишь как-то неправиль­но, старина Мимир, друг мой, — продолжал он.

Он поднялся и вынул из ножен свой меч. А потом начал рубить Болли Болисону голову. Он ударил по шее раз пять или шесть, но так и не смог отрубить голову до конца. Маль­чишка засопел от раздражения.

— Был бы ты нормальный покойник, голова отделилась бы легко, — сказал он. — Но голову тебе надо отрезать. По­тому что по-другому неправильно.

Он подошел к веревке, выходящей из воды, и поглядел на нее, как будто не понимая, что это такое. А потом принялся вытягивать, напевая пронзительным голосом:

— Я рыбак всем на диво,
Лучше меня нет.
Мелкие и крупные,
Светлые и темные,
Рыбешки на обед!

Он сделал еще четыре-пять рывков, и из воды показалась почти бездыханная женщина со связанными веревкой рука­ми. Элиф с трудом удержался от возгласа. Это же она, та самая, которая мучила его своим присутствием во сне, та, с кото­рой он поклялся никогда не встречаться, потому что знал — он любит ее слишком сильно и их любовь проклята богами.

В висках пульсировала кровь, взгляд туманился. Он так меч­тал о ней, но не смеет даже приблизиться. Потому что тогда смерть войдет в свое царство, и круговорот бедствий начнет­ся снова.

— А тебя я тоже знаю, — проговорил Змееглаз. — Мы уже встречались с тобой, госпожа. Что ж, пора нам познакомить­ся поближе.

Он вытянул женщину на сухие камни. Она лежала лицом вниз, исторгая из себя воду, хватая воздух жадными глотка­ми. Змееглаз перевернул ее на спину и задрал ей юбки. По­сле чего спустил с себя штаны, перешагнул через них.

— Наверное, теперь, — сказал он, — я докажу раз и навсег­да, что я мужчина. И все мои друзья, мои серебристые, сия­ющие друзья, увидят меня во всем моем великолепии.

Он секунду помедлил.

— Но этот огонек, который я вижу, принадлежит не тебе, госпожа. Почему я не вижу тебя? Два огонька. Наверное, нужно задуть их и посмотреть, чьи мертвые тела удобрят эту богатую почву.

Веревка начала втягиваться обратно под воду.

— А, погоди-ка, — сказал Змееглаз. — Кажется, тут еще одна рыбка!

Человек-волк содрогнулся. Он знал, кто этот мальчик, знал, кто убивает, не прикасаясь, знал, кто сохранил голову Мимира из-за его мудрости и отдал свой глаз у источника. Один. Великий бог. Явился на землю, чтобы умереть, как и было сказано в пророчестве. Тогда, в палатке императора, Элиф был так близок к тому, чтобы освободиться от своей судьбы.