Темный лорд. Заклятье волка

Слуга внес еще небольшой сундучок, поставил на пол и от­крыл его. Внутри не оказалось ничего устрашающего — про­сто какие-то порошки и склянки. В какой-то безумный миг Аземару показалось, что женщина принесла сюда свою косме­тику. Кто-то из слуг пересыпал мерцающие угли в жаровню.

— На третий день, — сказала госпожа, — не раньше. Вой­дете во втором часу и приведете меня в чувство.

Оба мужчины поклонились и вышли.

Женщина скинула с себя платье. Под ним оказалась ру­башка, открывающая плечи. Даже при столь скудном осве­щении Аземар увидел, что ее кожа сплошь покрыта шра­мами.

Она вынула что-то из своего сундука, какой-то поднос с пузырьками и порошками. Достав со дна сундука украшен­ный драгоценными камнями нож, поставила поднос обрат­но. Аземар силился освободиться от веревок, но они держа­ли крепко.

Она взяла немного порошка и бросила на угли. Неболь­шое пространство заполнил омерзительный запах. Она вы­нула пробку из пузырька, помазала его содержимым лоб Азе­мара, затем сделала то же самое с собой. После чего уселась напротив Аземара, едва не касаясь его.

Она вдохнула дым и заговорила нараспев:

— Богиня мертвых. Охотница. Появись. Появись и пока­жи все, что было, что есть и что будет. Появись здесь, боги­ня мертвых, ледяная повелительница земных недр, та, кто движет луну, проливающую свой свет над царством мертве­цов. Богиня смерти, властительница мертвых, та, что стоит у врат смерти, появись. Покажись!

Женщина взяла нож в правую руку и полоснула себя по левому плечу. Затем переложила нож в левую руку и удари­ла по правому плечу. Она даже не поморщилась от боли, хо­тя раны получились глубокие. Кровь заструилась по белой рубашке.

— Я приношу тебе в дар свою кровь, богиня мертвых. Пей кровь, купайся в крови, богиня смерти и разрушения. Появись, появись!

Она упала вперед, продолжая бормотать.

Время для Аземара перестало существовать. Его начал одолевать сон, и, несмотря на свои веревки, он задремал. Проснулся. Женщина сидела в той же позе, только ее раны больше не кровоточили. Сколько времени прошло? Он ре­шил, что довольно много.

Аземар снова задремал, и на этот раз ему приснился сон.

Он шел ночью по какому-то странному лесу у реки. Вокруг было очень красиво и сыро, в серебристом ночном воздухе висел свежий запах молодой листвы и гниения, такой силь­ный, что кружилась голова. Он брел по лесу, выискивая не­известно что. Между деревьями засветился какой-то огонек, и он пошел на этот свет. Что там такое? Небольшая жаров­ня, точно такая, в какую женщина бросала свой порошок.

Ему стало холодно, поэтому он решил подойти и погреть­ся. Женщина сидела рядом с жаровней, обмякшая, точно та­кая, какой она была в подвале.

Аземар решил подойти к ней, сказать, что он не опасен, да­же попросить ее о защите.

Он тронул ее за плечо. Но когда отнял руку, оказалось, что пальцы в крови. Он лизнул их. Вкус был приятный. Он сно­ва коснулся ее плеча, стер кровь и снова облизал пальцы. А в следующий миг он уже не мог совладать с собой. Он на­клонился над женщиной и принялся лизать рану на плече, упиваясь незнакомым и восхитительным вкусом.

Женщина оттолкнула его, ее лицо исказилось от ужаса. Она произнесла только одно слово: «Волк!» Теперь вокруг них появились какие-то другие существа. Прозвучали слова: «Он порвал путы!»

Кто-то невидимый ударил его по лицу, и он упал на спи­ну. Он как будто был теперь наполовину в лесу, наполовину в подвале. Или же это лес превратился в подвал, а в подвале проросли деревья? До него дошла вся нелепость собствен­ных рассуждений, и он захихикал. Ему завели руки за спину и снова связали.

Он услышал, как кто-то спрашивает по-гречески:

— Мне его убить, госпожа Стилиана?

Женщина тяжело дышала и кашляла. Потом она наконец отдышалась и сказала:

— Ничего не получится. Отведите его в Нумеру.

Глава девятнадцатая Вниз

Начальник священных покоев полагал, что находится в пол­ной безопасности в своих раззолоченных комнатах — важ­ное должностное лицо на ложе, с руками, надушенными ла­даном, с лицом, умягченным маслом, с телом, облаченным в шелка. Однако внутри него искрилась магия, высвечивая воспоминания такие яркие, как огонь в очаге, воспоминания, которые, как и огонь, жили и обжигали.

Мысленно он слышал голоса и видел людей. Два силуэта на каменистом склоне холма, под которым раскинулся огромный город. Они двинулись вперед, и вся картина ожила у него в со­знании, он догадался, о чем они говорят, как путник в горах догадывается по грязному дождю, что вот-вот сойдет лавина.

— Мама, я боюсь.

Он увидел, как девочка всматривается в черное простран­ство между валунами. Он тоже был там, на склоне холма, на­блюдал за ними — магия, живущая внутри него, вынуждала его смотреть.

— Страх входит в цену знания. Возьми себя в руки, Эли. Ничто не дается даром.

Фигурка повыше — его мать — держала в руке лампу, заправ­ленную рыбьим жиром, хотя луна была почти полная и ярко сияла. Мать села на большой камень посреди дикого склона.