Темный лорд. Заклятье волка

Може шел за Змееглазом к городской стене, радуясь наступлению темноты.

– Ты обеспокоен чем-то, друг, – спросил Змееглаз, когда они уже приближались к воротам.

– Это не твое дело, – сказал Може. – Думаю, в лагере мне стоит назваться другим именем. Тогда меня скорее примут за своего, и если Аземар выдаст меня, то найти меня будет труднее.

– Так как же тебя звать?

– Рагнар, – ответил Може. Это и было его настоящее имя, самое обычное.

– Я очень хочу тебе помочь, – сказал Змееглаз. – Для меня это такая честь. Позволь мне быть твоим другом. Я смогу найти твоего врага, я даже смогу убить его вместо тебя.

– Нет, – сказал Може, – это я должен сделать сам. Я хочу знать, что это тот самый человек, для меня вопрос чести убить его собственноручно. Я поклялся своему господину убить его, и я никому не позволю сделать это вместо меня.

– Но ты ведь все еще хочешь, чтобы я нашел его?

– Да. Университет по-прежнему самое подходящее место для начала поисков. Он когда-то был монахом, однако теперь монастыри для него закрыты.

– Как его зовут?

– Луис, схоластик Луис. Он здесь с женщиной, с благородной дамой. Возможно, они прибыли под чужими именами, хотя в этом я сомневаюсь. Для женщины из благородной семьи было бы позором скрывать свое происхождение.

– Давай я все разузнаю, – предложил Змееглаз.

– Я согласен. Но с чего бы тебе мне помогать?

– Я хочу, чтобы ты тоже оказал мне услугу, – признался Змееглаз.

Глава двадцать первая Друг страх

Луис решил, что применит двойной подход, и первой составляющей будет страх.

Он начал с допроса чиновников из почтовой службы, с подчиненных Исайи. Он рисковал вызвать неудовольствие главы тайного сыска – что весьма чревато, – однако не желал больше терпеть от других. В Константинополе, понял он, либо ты толкаешь, либо толкают тебя.

Работа изматывала его. Он допросил множество людей, начиная с обычных курьеров и заканчивая закаленными мастерами шпионажа, которые в основном улыбались и, не стесняясь, пили его вино, пока он говорил. Допросы шли через пень-колоду, их полагалось вести, строго следуя дворцовому протоколу. Луис, по совету своего слуги-евнуха, заказал опахало своей официи и выучил пятиминутное официальное приветствие. Его посетителям тоже полагалось приносить опахала, соответствующие их рангу и положению, и в комнате стояло четыре кресла: для него, для посетителя ниже рангом и для посетителя выше рангом. Самое роскошное кресло, стоявшее рядом с ним, не занимал никто. Оно предназначалось для императора и без слов говорило посетителям, что следствие ведется в интересах правителя.

Поначалу никто ни в чем не признавался, и Луис утешал себя тем, что весь этот процесс затеян исключительно для того, чтобы, так сказать, обозначить свою территорию, показать двору, что он человек, с которым следует считаться. Затем, после месяца утомительных встреч, он вызвал к себе одного из дворцовых остиариев, церемониальных привратников, которым вручался список допущенных во дворец лиц, им же полагалось следить за верным соблюдением церемонии приветствия и представления.

Этот остиарий напоминал Луису богато расшитую подушку, такой он был жирный и пестро одетый.

– Знаешь ли ты или знал когда-нибудь кого-то, кто заключает сделки с дьяволами, демонами и прочими злобными силами? – начал Луис.

– Никого не знаю, – ответил остиарий. И улыбнулся самой жизнерадостной улыбкой.

– Знаешь ли ты или знал когда-нибудь кого-то, кто занимается изготовлением магических амулетов, оберегов, составлением заклинаний? – продолжал Луис.

– Никого не знаю, – ответил остиарий, улыбаясь. – Если ты надеешься обвинить меня, у тебя ничего не получится.

Луис поглядел в свои заметки и написал на листе «запирается». Затем перевел взгляд на остиария.

– С чего бы мне обвинять тебя? Ведь если ты ничего не скрываешь, то и обвинять тебя не в чем.

– Да, все именно так, но какая разница. Ты же знаешь. Подобного рода расспросы не ведут ни к чему хорошему. Одно неверное слово, и все.

– Одно неверное слово о чем?

У привратника вырвалось громкое «гм!».

– Ну, не знаю. Я просто хотел сказать, что с неверными словами никогда не знаешь наверняка. Ты не поймешь, что слово неверное, пока не произнесешь его.

Луис пристально поглядел на привратника.

– Ты когда-нибудь молился за здоровье императора?

– О, да. И часто.

– Ты когда-нибудь целовал изображение императора и просил у него благословения?

Остиарий как будто не знал, что на это отвечать. Несколько секунд он сидел и хватал ртом воздух, словно жаба, которая никак не может понять, проглотила ли она сейчас муху или осу.

– Я покажусь неверным слугой императора, если скажу нет.

Луис переплел пальцы рук и подался к нему, упираясь локтями в стол.

– Ты сознаешь, что это равносильно магическому обряду?

– Ну, о чем ты говоришь! Все так делают!

– Правда? – удивился Луис. – А ты не назовешь мне имена этих «всех»?

– Нет, я…

– Так ты не желаешь открыть мне своих сообщников?