Темный Луч. Часть 2 (ЛП)

— Потому что он уже не тот, Айзек. Я видел это. Джордж теперь совершенно другой дракон. Они не могут приручить хроматических, мы темные. Единственное, что отгоняет тьму, — это избиения, и за нами охотятся, когда это не срабатывает.

Айзек слегка покачал головой.

— Я в это не верю. У твоего отца была большая связь с королем Альбертом, а у Эмануэля — с королем Хельмутом.

— И эти узы формировались годами тьмы и избиений!

Айзек разочарованно вздохнул, но ничего не сказал.

— Это были не денты, Айзек. Я приму побои, если потребуется, но я так не сдамся. Дент — это заклинание, которое усыпляет нас, чтобы они могли контролировать нас. — Слезы защипали глаза. — Я никогда не узнаю, что такое настоящая любовь, никогда не приму решения для себя. Мне всегда придется делать то, что она скажет. Я — Рубикон, Айзек. Альфа всех драконов. Но я буду никем, если стану ее рабом. Ты понимаешь, почему я этого не хочу?

Он уставился на меня, поджав губы, когда переваривал мои слова. Наконец, он кивнул.

— То, как ты это объясняешь, перемены, сила связи, я верю, что это своего рода магия. Я отказываюсь верить, что нечто столь прекрасное, как Дент, — это так, но я понимаю твою точку зрения. Такая сильная связь нуждается в магии, или какая-то ее часть нуждается. Я просто боюсь, что это не совсем то, что ты думаешь.

— Людям требуются месяцы, чтобы влюбиться, и годы, чтобы по-настоящему полюбить друг друга, прежде чем может сформироваться такая крепкая связь. Да, мы драконы. Мы переживаем все в десятикратном размере. Но я не знаю Елену. Во что бы они ни хотели, чтобы люди поверили, Дент — это нехорошо, Айзек. Я чувствую это всем своим существом.

— Что, если это тьма хочет, чтобы ты поверил в это, Блейк?

— Это не так. Я не признаю, когда я неправ, но я знаю это, когда это происходит. Я не ошибаюсь.

Я вытер слезу, которая скатилась по щеке.

Айзек глубоко вздохнул.

— Ладно. Я соглашусь с твоей версией. Ты совершаешь дерьмовые поступки, но ты редко ошибаешься. Если ты говоришь, что Дент — это заклинание, тогда я попытаюсь взглянуть на это именно так.

— Спасибо. Хорошо, что наконец-то у меня есть хоть один друг на моей стороне.

Он улыбнулся.

— Я всегда был на твоей стороне, Блейк. Всегда. И я никуда не собираюсь уходить.

***

Наконец-то настал день открытия хранилища. Я прислонился к дверному косяку и внимательно смотрел на экран телевизора.

Почти вся деревня пришла к Айзеку посмотреть на это.

Выступал репортер, но я не слушал, что он говорил. Вместо этого я наблюдал за статикой на экране. Казалось, не многие верили, что она принцесса.

Репортер поговорил с парой случайных прохожих в огромной толпе. Многие были разгневаны тем, что она выдавала себя за ту, кем не была.

Репортер повернулся к королю Калебу.

Он казался взбешенным, тщетно пытаясь сдержать эмоции в своем тоне.

— Мир раз и навсегда увидит, какая она на самом деле мошенница.

— Но она заявила права на Рубикона.

— Из-за того, кто она есть на самом деле. В глубине души она все еще дракон. Она просто пытается это скрыть. Она снова покажется нам. Запомните мои слова. Елена не дочь короля Альберта и королевы Катрины. Это хранилище не откроется, и когда это произойдет, Арианна, единственная принцесса Пейи, заявит права на своего дракона.

Репортер снова повернулся к камере, когда король Калеб удалился.

— Вот, вы слышали это из уст короля Ариса.

Появилось объявление, и оборотни зашептались между собой.

Юрий поймал мой взгляд, и я быстро перевел взгляд на ковер.

Он хотел, чтобы я сказал им правду. Что им не нужно было открывать хранилище. Дракон всегда знает. Что я с самого начала знал, кто она такая.

Нет. Часть меня знала, но король Калеб был прав, Елена была драконом.

Юрий начал переключать каналы, чтобы посмотреть, есть ли еще что-нибудь в сюжете. Он нашел канал, который показывал, что происходит в тематическом парке. Репортер поговорил с тамошними жителями.

Там у нее было больше поддержки. Некоторые были сбиты с толку и сказали, что начнут верить только после того, как хранилище откроется, но в остальном для них это был обычный день в Пейе.

Все новостные станции освещали это событие.

Они называли это знаменательным днем в истории Пейи, независимо от того, откроется хранилище или нет. Если хранилище откроется, то это войдет в историю как день, когда у Пейе снова появилась надежда. Если оно не откроется, это войдет в историю как одна из самых безумных вещей, которые когда-либо совершал человек, чтобы привлечь к себе внимание.

Я всем сердцем желал последнего, потому что тогда они разорвали бы ее на части и полностью забыли бы о Рубиконе.

Камера переместилась на переднюю часть, где должна была твориться история.

Я увидел, что мой отец прибыл первым, Елена следовала за ним по пятам.

Толпа испытывала смешанные эмоции. Одни выкрикивали ненормативную лексику, другие призывали ее оставаться сильной.

Мой отец, казалось, выступал в роли ее защитника. Он казался таким другим, будто у него снова была цель.

Которая умрет, когда хранилище не откроется.

И тут меня осенило.

Хранилище не обязательно было открываться. Я мог бы помешать ему открыться.