Потом все прекратилось.
Когда я открыл глаза, я шел по лесу. Чувство дома и покоя наполнило мое сердце. На опушке леса была тропинка. Сквозь верхушки деревьев виднелись четыре старые, полуразрушенные башни. Та, что была на конце, сгорела дотла. С одной из башен донеслось низкое рычание. Оно потрясло меня до глубины души. Изображение закружилось. Рабы в повозках. Они недоедали, страдали, плакали, кричали. Я хотел заткнуть уши, но не мог. День внезапно превратился в ночь, и все вокруг пылало в огне.
Снова крики. На этот раз они взывали о помощи.
Там был гигантский зверь. Он был не драконом, а чем-то похожим, со змеиным телом. А над ним парил огнедышащий ворон.
Зверь зарычал, и мне показалось, что я вот-вот сломаюсь.
-
Я снова оказался в библиотеке.
Конни и Дэвид стояли надо мной, их глаза были огромными, когда они смотрели на меня. Шелби и Чарли столпились в дверном проеме.
Я неудержимо закашлялся, когда боль пронзила мою голову.
- Принеси ему воды, Шелби. Любимая, иди позови Елену, - приказал Дэвид.
Шелби протянула мне стакан воды.
- Блейк, ты в порядке?
Я выпил воду в два глотка. У меня пересохло в горле. Что это было? Что это было за рычание? Кому оно принадлежало?
Я уставился на Дэвида.
- Сынок, что ты видел? – спросил он.
Я нахмурился.
Он усмехнулся.
- Ты и понятия не имел, что сможешь это сделать, не так ли? Это случилось в первый раз?
Я кивнул.
- У тебя было твое первое предсказание.
- Что?
- Ты также говорил, Блейк.
- На что это было похоже?
- Как стих.
Я вздрогнул. Ирен всегда казалась одержимой, когда делала предсказания.
- Что я такого сказал?
Он повторил слова, которые, как я думал, были началом песни.
Я закрыл глаза.
- Ты знаешь, что сказал это, не так ли?
Я кивнул.
Мне не понравилось это предсказание. Один из нас умрет, если мы не сможем найти то, что нам нужно, чтобы победить этого зверя.
Лунный Удар во мне наконец-то пробудился.
~37~
Той ночью я лежал в своей постели в таверне. События ночи истощили меня. Мне не спалось, поэтому я попытался расшифровать смысл предсказания.
Все внизу говорили, что это было похоже не на человека или оружие, а скорее на ингредиент.
Елена выглядела обеспокоенной.
Черт возьми, я был вне себя от беспокойства.
Потом они спросили, что я видел. Я только рассказал им о чудовище и огнедышащем вороне. Елена застыла. Она тоже видела это в тот день, когда принимала ванну.
Что все это значило? Неужели в ней проснулись мои способности?
В одном мы сошлись во мнении, так это в силе, стоящей за зовом этого существа. Никто из нас раньше не испытывал такого страха.
Она совсем не была готова к этому, и я не знал, готов ли я.
- Храбрых называют так не потому, что они бесстрашны, Елена. У всех этих людей, о которых написано в истории, есть одна общая черта: страх, и его предостаточно. Вот когда проявляется истинное мужество. - Это были те слова, которые я сказал ей. Я надеялся успокоить ее или, по крайней мере, дать ей пищу для размышлений.
Я почувствовал, что она хочет отказаться от миссии. Но мы должны были сделать это вместе. Это было наше пророчество, не только мое. Если бы я мог сделать это в одиночку, я бы так и сделал. Но я нуждался в ней. Не имело значения, была ли она сломлена. Я возьму все, что смогу достать.
Я вздрогнул, когда она начала смеяться. Я напомнил ей, что она была одной из шести женщин, которым удалось выбраться из Священной пещеры живой, что это не напугало ее до смерти. Я думал, она рассердится, но она закрыла лицо руками и рассмеялась. От этого смеха у меня мурашки побежали по коже. Она продолжала смеяться, говоря:
- Один из нас умрет.
Она не хотела умирать. Никто из нас этого не хотел. Не так.
Образ змеи и огнедышащего ворона запечатлелся в моем сознании. Я попытался оттолкнуть их, но не смог.
Они снились Елене. Изображение увеличилось. Змей был огромным, наводящим ужас зверем, а огнедышащий ворон превратился в дракона... в меня.
***
На следующее утро я стоял по колено в ручье. Отец считал, что рыбалка - лучший способ прочистить мозги. И это был драконий способ ловли рыбы. Мы не пользовались удочками или сетями. Нет, мы использовали терпение и голые руки.
Это была задача, которая успокаивала разум и позволяла ясно мыслить.