Темный мастер

Вспоминалась девушке и охрана усиленная, и амулетики защитные всякие, от которых до сих пор голова болит, и замочки непростые — с ловушками да секретами. И ларец сам очень живо вспоминался, в особенности же — значки на нем странные, подозрительно смахивающие на те, что грудь ныне покойного ее соперника украшали… Ох, нехорошо это было! Чуяла Лая, что вляпалась…

Пакет был на месте, никуда, родимый, не делся, и ровно через час из городских ворот потихоньку вышла женщина в скромном храмовом одеянии, волоча за спиной тяжелую сумку, из которой терпко, почти неприятно, пахло целебными травами. Под взглядом грязного, страдающего похмельем привратника «монашка» вначале понурилась, но затем затопала вполне бодро, спеша к загородным домишкам, что сгрудились на узкой полоске земли между морем и городскими стенами.

Доблестному стражу у ворот пялиться ей вслед быстро наскучило — он только нос поморщил от резкого травяного запаха, перебившего даже его собственный, и вновь грустно уткнулся глазами в землю. «Храмовых» привратник уже насмотрелся: доходу с них никакого, зато проблем, если что, не оберешься. Купчихи и знать городская без них никак — все лето почтенные имперцы на прибережье торчат, телеса в целебных песках греют, а эти, в хламидах, им кремы для красоты носят да всякие снадобья.

Когда покосившиеся ворота Крама — грязного портового городишки — скрылись из виду, Лая сменила семенящий монашеский шаг на уверенную, быструю поступь. Вскоре безлюдная, пыльная дорога привела ее к обвалившейся каменной изгороди, а от нее — к порогу неказистого прибрежного дома. Стены его, кое-как слепленные из морского камня и дерева, утопали в дремучих ветвистых зарослях запущенного сада, а сквозь гравий дорожки давно уже пробивались сорняки.

В доме охотницу, похоже, ждали: не успела даже как следует забарабанить в дверь — а та уж отворилась, являя взору пожилую даму с отвисшими щеками и брезгливо сжатым ртом. Гостью впустила та без особой радости, но и Лая не стала раскланиваться. Не оглядываясь, взбежала наверх, остановившись лишь в знакомой комнатушке — грязной, заваленной вещами, заставленной тарелками со всяческой снедью прямо поверх брошенной с прошлого обеда немытой посуды. Здешнего хозяина и разглядишь-то не сразу — настолько сам он казался частью этого хлама: лысый, расплывшийся на всю ширину немаленького кресла старичок в неряшливом домашнем балахоне.

— А, Лая, девочка! — радостно прогудел он, вытер о полу своего балахона жирные руки, и будто попытался даже привстать навстречу. — Ну, как там наше маленькое дельце?

Лая молча вытащила из недр сумки пакет и шлепнула на стол перед толстяком, брезгливо сдвинув посуду.

— Дельце оказалось не таким уж и «маленьким», господин Реми! — многозначительно протянула она, скосившись на украшавший толстый палец драгоценный перстенек.

— Ну, в нашем деле всегда нелегко, уж тебе ли не знать, малышка? — понимающе вытянул толстые губы в ухмылке Реми. — Зато и награда очень достойная. В пределах оговоренного, конечно…

— О да! Нож темного мастера — как раз то, о чем мечтает каждая девушка! Не помню только, чтоб это оговаривалось…

Массивные подбородки толстяка встревожено колыхнулись, глазки остро и опасливо впились в охотницу.

— Особенно, когда уважаемых господ мастеров двое! — не без злорадства добавила она.

— Двое? — нахмурился Реми. — Два темных мастера? Давно уж о таком не слыхивал…

— Первый — в ту же ночь, а сегодня второй. Такое вот выдалось веселье!

— Но раз ты здесь, значит уже все в порядке? — перебил старик. — Сама подумай: кем должна быть обиженная сторона, чтобы позволить себе еще одного темного мастера! Расценочки в Гильдии ой-йой!

Лая вспомнила странные значки на ларце, но деликатно решила промолчать, сохраняя свое и стариковское спокойствие.

— Ничего, — уже совсем расслабившись, продолжал успокаивать ее и себя Реми, — пакет у нас, передам кому следует поскорее. Награду вдвойне получишь — и забудем обо всех несчастиях, как о сне дурном!

Уверенность толстяка несколько усыпила неприятные Лаины предчувствия. Потому и рассказывать обо всем случившемся принялась она легко, почти весело, как всегда у нее это было заведено.

Но только господин Реми, слушая, все сильнее хмурился, да все больше выпытывал:

— Выходит, усиленная охрана? Странная, на обычных стражей не похожая? И на фокусы твои не попалась? А ты подпаивала? соблазняла? заморачивала? глаз отводила, или как там это у тебя называется?

Лая в ответ только плечами пожимала: мол, что я тебе — первый день в охотниках?

— Да еще охранные амулеты сильные, какие в обычной лавке не купишь, — еще больше мрачнел он, — сундучок с тремя ловушками и замками хитрыми? И хватились в ту же ночь, подмену обнаружили? Не говорю уже о твоих двух гм… встречах… Да, о-очень любопытно, что же мы все-таки украли!

«И главное, у кого?» — добавляла про себя Лая. Подозревала она, что Реми этим вопросом тоже немало озабочен, но раз молчит — значит, что-то уже надумал и делиться не собирается. Ну и ладно! Она тоже зря болтать не будет!