Темный мастер

Молчание между ними становилось уже неловким, когда его прервало появление степенной горничной.

Их комнаты были готовы.

Илания передавала пожелание хорошего отдыха и настоятельное приглашение к ужину.

* * *

Когда дверь временного Лаиного пристанища закрылась за горничной, охотница устало сбросила дырявый плащ, повертела его в руках и швырнула на пол с твердым намерением выбросить при первой возможности вместе с остальной своей одеждой, вскоре занявшей место рядом с плащом. Больше всего сейчас хотелось залезть в горячую ванну, ароматно парившую из соседней двери, расслабить ноющее тело и хорошенько подумать. Спокойствие и отдых — вот то, что нужно. И никаких больше ненормальных на грязной мостовой, темных мастеров, надутых дворецких и уж тем более — благородных дам. Пусть Эдан сам со своей леди трапезничает, раз он теперь — смешно сказать! — лорд.

О нем, таком чужом и странном, поразмыслить тоже стоило. Непонятно как, но надо, иначе совсем немудрено свихнуться. Что он жив, и рядом совсем — это, конечно, главное. Но вот штуки эти, с лезвиями, дьявольские на его руках, наряд черный у переправы Таркхемской, взгляд чужой, пугающий… «Пелена», которой он площадь окутал, — всю до последнего человечка! — а это ведь очень немало. Сколько Лая ни делала такое раньше — никогда ее больше, чем на дюжину, не хватало. И то, если в тесной комнатке… А тут вся Дворцовая!

Да к тому же — богини и дьяволы! — почему за десять-то лет он внешне не изменился почти? Ну, в плечах стал шире, крепче, без прежней мальчишеской тонкости… Ну, складочка непривычно хмурая меж бровей появилась и едва заметный след щетины на щеках… А так — мальчишка мальчишкой, лет на девятнадцать выглядит, не больше, так что Лая рядом с ним себя старшей сестренкой чувствует… Как же Гильдия с людьми своими такое творит?..

Гильдия!.. Страшно-то как!

Хотя, нет — это вначале ей страшно было. Сейчас же только злость и осталась. На тех неизвестных, что забрали ее друга против воли. И, как ни странно, на него тоже — за то, что пропал тогда бесследно, за сегодняшнее его высокомерие, за Иланию… В конце концов, за то, что не помнит ее больше!

Что с памятью его что-то сделали, — это девушка вполне допускала: сама такой фокус проделывала, правда лишь немного и ненадолго, но дьяволы их знают, что они там в Гильдии могут… Вот только врет он, что совсем не помнит! Врет, иначе почему не убил еще в Таркхеме, зачем с площади проклятой этой вытащил? Сплошные «почему» да «зачем»…

В таком горячечном круговороте догадок да всевозможных вопросов и заснула Лая, уютно свернувшись после ванны на мягкой постели, когда часы лишь только-только отбивали полдень.

Огнезор же терзаться подобными мыслями времени себе не дал: бокал горячего вина выпив да в сухое переодевшись, он выбрался из дома Илании, пересек площадь, раскланялся на узкой лестнице с двумя мастерами, держащими оцепление, мимоходом выяснив, что проторчат они тут еще часа три, а потом на охрану городских ворот и привратных улочек перекинутся, — и вскоре углублялся уже в Черный переулок.

Слава, к счастью, его не дождалась, так что вещи он собрал спокойно и быстро, как всегда в дорогу собирался, наряд свой белый, сноровистой обслугой уже в порядок приведенный, подумав, свернул аккуратно и на дно мешка засунул, ключ же от гильдийного тайника, где императорский указ, печать и много еще чего важного хранилось, себе на шею повесил.

Размышлять тут было нечего. На ближайший год никаких важных дел не предвиделось, а смерти Лаиной, застывших глаз на белом окаменевшем лице из его кошмаров, допустить Огнезор теперь уже не мог. Да и надо было всего-то на год ее спрятать понадежнее, а потом приказ о преследовании отменить — и каждый вновь пойдет своей дорогой, и будет все, как раньше… О том, что Лая в лицо его знает, и что в голове у него хаос полный, так что непонятно даже, Огнезор он все еще, или вновь Эдан, о круге из десяти мастеров и новом беспамятстве, о долге своем перед Гильдией и еще сотне подобных вещей думать совершенно не хотелось.

Зато о пальцах ее на его ладони, о глазах ее ведьминых очень даже думалось, и вот это было хуже всего…

* * *

Нетерпеливый стук оторвал уважаемого господина Урда, почтенного банкира, от его обычных подсчетов, которыми он вот уже два десятка лет занимался, удобно устроившись в мягком кресле за большим столом в своей конторе на Золотой улице. Господин Урд поднял голову и велел своему племяннику, молодому оболтусу, приставленному в обучение, привести посетителя. Через минуту перед столом банкира стоял роскошный светловолосый юноша самой легкомысленной светской наружности, при виде которого, однако, старое сердце Урда очень нехорошо дернулось.

— Господин лорд! — все же невозмутимо поднялся старик навстречу, изображая максимальное радушие. — Пришел осведомиться о своих финансовых делах?

— Наедине, Урд, — коротко и очень невежливо ответил молодой человек.

Урд понимающе закивал и поспешным жестом выдворил племянника.