Темный мир

— Не торопись, лорд Ганелон, у меня тоже могут быть свои тайны. Но на часть твоего вопроса я отвечу. Как ты можешь догадаться, мы предприняли этот обмен только для того, чтобы избавиться от тебя. Ты не можешь не помнить, как свирепствовали руководимые тобою воины в наших лесах, как ненавидел ты нас только за то, что мы попытались покончить с вековым рабством. Мы — гордый народ, Ганелон, мы не позволим и далее угнетать нас. Ты прав, нам ведомо, что тебе не грозит смерть, по крайней мере от наших рук. И тогда я вспомнила о мире-близнеце, именуемом Земля. Я искала в том мире и в конце концов нашла Эдварда Бонда, твоего двойника. Немало времени пришлось уделить на поиск заклинаний, с помощью которых удалось поменять вас местами.

— Я не вижу, чтобы в итоге вы получили ощутимую пользу.

— По крайней мере мы избавились от тебя, и этим самым значительно сузили возможности Совета. Правда, теперь между нами находился землянин, и вначале мои соплеменники не слишком ему доверяли. Это понятно, ведь он так похож на тебя! Но его-то мы могли убить в любую минуту. К счастью, не было необходимости прибегать к крайней мере. Он сильный и славный человек, лорд Ганелон, не чета тебе. Мы научились доверять ему и полагаться на него во всем. Он обогатил нас новыми идеями, ознакомил с такими понятиями, как военное искусство, подготовка и организация боевых операций. Кстати, именно Эдвард Бонд задумал и спланировал нападение на членов Совета и их воинов, шествовавших в Кэр Сапнир.

— Эта вылазка не имела ни одного шанса на успех, — перебил я старуху. — Она не достигла бы цели, если б я не переметнулся на вашу сторону. Эдвард Бонд обладал лишь земным знанием, а оружие, которое он вам вручил, способно всего лишь опалить наружную сторону укреплений замка, в котором обитают члены Совета. Но мы знаем, что существуют и иные силы, редко используемые и всегда безотказные.

— Я знаю, — подтвердила Фрейдис, — да, я знаю, Ганелон. Нам ничего не оставалось, как предпринять очередную попытку. Вставший на путь свободы не должен подсчитывать предстоящие потери. К тому же Совет был ослаблен. Мы знаем, что кроме тебя никто из оставшейся четверки не способен вызвать Ллура. Разве что Гэст Райми, но и он вряд ли.

Жрица задумалась, подставив огню раскрытые ладони.

— Я догадываюсь, что ты из себя представляешь, Ганелон. Представляю, какой жар в твоей груди, — это униженная гордость испепеляет тебя изнутри. Знаю достоверно, что взлелеянная тобою месть дорога твоему сердцу. Это на одной чаше весов, а на другой… Ты посвящен Ллуру и с самого рождения являешься членом Совета, избранным среди избранных. Так почему же я должна тебе доверять?!

Я не нашел слов ответа. И тогда Фрейдис повернулась к черной от копоти стене, откинула темную занавеску, которую я до сих пор не замечал. В алькове хранился символ, древний знак, много старше первой цивилизации Темного Мира, старше самой человеческой речи.

Итак, Фрейдис была в числе немногих, кто был посвящен в тайну символа, понимал его значение. Так же, как понимал его я.

Фрейдис посмотрела на меня: во взгляде ее было ожидание. Повинуясь этому взгляду, я сделал рукою требуемый ритуалом жест, который связал нас во веки веков. Это была клятва, нарушивший которую подвергался проклятию, становился изгоем как в этом мире, так и в потустороннем. Но я без колебаний принял решение. Я говорил правду.

— Я уничтожу Совет!

— И Ллура?!

— Я уничтожу Ллура!

Крупные капли пота выступили на моем лбу: произносить такие святотатственные слова нелегко.

Фрейдис задернула занавес. Она казалась вполне удовлетворенной.

— Ты смог поколебать мои сомнения, — произнесла жрица. — Ну что же, Ганелон, странные нити, определяющие судьбы людей, плетут порою Норы. Да, судьба существует, хотя не всем смертным дано осознать это. Кстати, я не заставляла тебя поклясться в вечной любви к лесному народу.

— Я это заметил.

— Ты бы никогда не поклялся, — продолжила Фрейдис. — Но в этом нет необходимости. После того как с Советом будет покончено, после того как Ллур канет в небытие, я смогу защитить свой народ даже от такого противника, как ты, Ганелон. И быть может нам еще предстоит сразиться в поединке. Но до этого еще далеко, а пока мы союзники. Я готова назвать тебя Эдвардом Бондом.

— Мне этого мало, — сказал я, подчеркивая каждое слово, — если маскарад состоится без зрителей.

— Никто не усомнится в истинности моего заверения, — усмехнулась Фрейдис.

Сполохи огня плясали на ее большой фигуре, на пергаментной коже лица, по которому невозможно было определить ее уходящий в глубь веков возраст.

— Я не в состоянии бороться с Советом, не вернув прежнюю память. Я должен восстановить память Ганелона. Всю без остатка.

Фрейдис покачала головой.

— Видишь ли, — медленно произнесла она. — Я не в состоянии помочь тебе в этом. Кое-что попытаемся сделать, не без этого. Но работа с ячейками мозга требует ювелирного мастерства, и непросто восстановить однажды стертые воспоминания. Ты все еще не избавился от воспоминаний Эдварда Бонда?

Кивком головы я подтвердил ее догадку.