Темный мир

— Хярту-руока-тавара-ними-херрани-сотури-хи-пал- вотат — каикки-элаимет! — сказал я, пытаясь соблюсти все интонации, и на этот раз получилось: волки перестали рычать и распластались в своих клетках, опустив глаза. Я чувствовал их покорность. Не знаю, как это описать… какая-то телепатия, честное слово: не передача слов, конечно, но эмоций и реакций была налицо.

И тут я услышал совершенно неуместный скрежет засова.

На пол между клетками упал желтый свет, а потом там же появилась вытянутая черная тень. Сама дверь мне из моей клетки видна не была.

Шаги. Я спрятал фотоаппарат в карман. Еще пригодится…

Подошел выворотень. Один из. Они все были на одно лицо. Я откуда-то знал, чем они отличаются от людей и как выделить их в толпе, но между собой — не различал совсем. Он холодно скалился. На плече автомат, в руках — колечко с ключами.

— Выходи, — сказал он и отомкнул замок.

Я выпрямился и откашлялся…

Запись Маринкиного голоса на диктофоне. Когда и при каких обстоятельствах сделана, не знаю. Она в отдельной папке, дата сбита.

«…огонь. Что? Я говорю, развела огонь. Дрова были сухие гнилушки, они не столько горели, сколько тлели. Дым пах сухими грибами. Я добавила в жар сухих трав и капнула несколько капель молока из кожаного туеса. Запах изменился. Икка и Шарп сидели неподвижно, смотрели в костер. Я закрыла полог шатра, чтобы весь дым оставался внутри. Свою душу я выпустила в биджаг, но оставила висеть рядом с собой, с левой стороны, на уровне сердца. Так лучше понимаешь другого. Первой появилась душа Шарпа — несчастная, искалеченная, кривая и косая… не знаю уж, что он там продал. Наверное, Волков его обманул. Потом вышла душа Икки. Вернее, то, что было у нее вместо души — такая кукла из соломы, с торчащими лапками… очень страшно. Я была гораздо больше их и сильнее, поэтому взяла их в руки и стала петь. Не помню, что пела. Что-то из Земфиры, по-моему. На самом деле все равно, что поешь, какие слова, — важно, чтобы был правильный ритм. Ну вот… а потом я стала с ними говорить. Пугала, уговаривала. Шарп, кстати, не поддался, а Икка, наоборот, и не думала сопротивляться — другое дело, что она была тупая, и надо было правильно и предельно просто ставить вопросы. Я не сразу в это въехала. Но потом дело пошло. Она ничего не скрывала. Труднее оказалось вернуть ей эту соломенную душу обратно…»

Волков сидел и ждал. Все приманки были разбросаны, все капканы взведены. Теперь главное — не торопиться. Если получится то, что задумано, на все оставшееся будущее он обеспечит свою безопасность. Можно будет не оглядываться назад, кто это там за спиной, и не прислушиваться ночами к шорохам…

По интеркому позвонил лаборант.

— Александр Петрович, вы просили докладывать, если активность начнет повышаться. Докладываю.

— Хорошо, Коля. Как сильно?

— Пока процентов на двадцать, но продолжает расти. Ага, вот уже двадцать три…

— Сейчас спущусь. Мониторинг ведется?

— Обижаете.

Волков встал, скривился. От метаморфоз всегда ломило поясницу и суставы, ничего необычного в этом не было, но почему-то сегодня — особенно сильно. Жрать таблетки не хотелось, но нужно, необходимо быть в хорошей форме. В ультра отменной форме. Нойда, сказал он себе насмешливо, а как насчет исцелился сам?.. Было бы время, и чувствовал бы он себя в безопасности — так от неуместной хвори избавился бы за полчаса. Но для этого нужно выйти в биджаг, а без прикрытия сейчас это делать опасно. Могут перехватить. Прикрывать же его здесь было некому. Пока — некому…

Поэтому он вытащил из ящика стола уже разложенные заботливо врачом по пластиковым стаканчикам таблетки и капсулы, проглотил, запил апельсиновым соком. Скоро подействуют.

На лестнице ему встретился Ульфур.

— Готово? — спросил Волков.

— Да, хозяин. Все, как велели.

— От Шарпа вестей нет?

— Нет. На связь не выходил. И маячок вертолета погас.

— Давно?

— Только что. Шел докладывать.

— Видимо, ведьмы захватили Икку…

— Не исключаю. Хотя могут быть и другие варианты.

— Например?

— Как в прошлом году. Отсырели контакты. Настоящее китайское качество.

— Тайваньское.

— По мне, так все равно. Кроме того, в районе прохода электроника всегда дурит.

— Ну, может быть. Все же я надеюсь, что это пошалили наши ведьмы.

— Надеетесь, хозяин?

— Конечно! Зря, что ли, я ее туда отправил? Вот если бы не захватили — было бы зря. Как там наши студиозусы?

— Поели. Сидят тихо.

— Хорошо. Через полчаса я к ним загляну…

Над дверью в лабораторию горел транспарант «Осторожно, радиация!». Видимо, продолжалось сканирование камня с помощью слабенького нейтронного дефектоскопа; конечно, можно было только свистнуть, и здесь оказался бы любой прибор, вплоть до тех, которыми просвечивают корабельную броню, — но Волков опасался сильными воздействиями как-то повлиять на тонкую структуру камня, изменить ее, сделать непригодной для дальнейшего использования.

Он вошел. Пахло озоном и нагретым металлом. Лаборант, стоящий у испытательной камеры, оглянулся, сделал приглашающий жест.