Темный огонь (ЛП)

В ее сознании он обнаружил невероятную смелость и колоссальную способность к состраданию и пониманию. Он изучал ее тело, такое хрупкое и изящное, такое совершенное. С легким вздохом он стянул края ее одежды и подтянул к ее подбородку одеяло. Он выскользнул из собственного тела и устремился в ее, умение, которое он редко применял для людей. Это требовало намного больше концентрации, чем для его собственного вида.

Он нашел каждый поврежденный внутренний орган и неспешно восстановил изнутри. Он все еще оставался тесно связан с ее разумом, ее телом, как любовник, хотя и не совсем так, как ему хотелось.

"Дарий". Ментальный зов его сестры вернул его в его собственное тело.

"Что?" отозвался он.

"Я чувствую твой голод. Иди на охоту. Мы присмотрим за Расти. Не волнуйся, брат. Со мной она будет в безопасности."

"Только с тобой." Приказ прозвучал быстрее, чем он понял, что говорит, и больше от ревности, чем из-за страха, что кто-либо из их группы смог бы обидеть Бурю. Когда его сестра мягко рассмеялась и незабываемо прекрасные звуки легким перышком прикоснулись к его разуму, он отругал себя за несдержанность.

"Заткнись, Дезари." Произнес он беззлобно, его голос был полон завораживающей магии и любви.

"Как низко пал великий мира сего."

"Я заметил, что твой возлюбленный держит тебя на коротком поводке," нанес он ответный удар.

"Тебе нужно поесть, Дарий. Даже кошки могут чувствовать твой голод. Я посторожу Расти, только я одна."

Дарий тихо вздохнул. Дезари была права. Он не мог позволить себе еще и беспокойство кошек, если бы они были достаточно расстроены, то могли бы разбудить и мертвого. Он неохотно поднялся. Ему не хотелось покидать Бурю, ведь он чувствовал ночные кошмары, притаившиеся недалеко от нее, но он неслышным шагом подошел к двери, с другой стороны которой его ждала Дезари.

Он вышел наружу и вдохнул ночь, позволяя ветру принести ему информации о созданиях, прячущихся в своих норах, о человеческой добыче в окрестностях. Саша и Форест прижались к нему поближе, отираясь об него. Он чувствовал их острое беспокойство. Дарий машинально заверил их – они будут охотиться и питаться. Его мускулы вытянулись и изогнулись, он начал бежать, меняя форму, как обычно. Кошки бежали по сторонам от него, жаждущие охотиться. Группа скоро поехала бы дальше, чтобы дать следующий запланированный концерт, а пока они в городе, леопарды вынуждены будут питаться тем мясом, которое им предоставят их Карпатские спутники. Несмотря на обилие добычи вокруг, кошкам было запрещено охотиться где-либо, кроме как на лоне природы, частично из-за этого труппа старалась ставить лагерь в отдаленных лесах парках и заповедниках, позволяя леопардам использовать их природные способности, доставляя им удовольствие.

Образ Дария исказился, растянулся, морда удлинилась и округлилась, когда он согнулся, жилистые пучки мышц плавно заскользили, покрывая его тело. Удлинились когти, напоминая лезвия кинжалов, а потом втянулись, пока в них не возникнет необходимость. Его хребет удлинился и стал невероятно гибким, лопатки раздались вширь, улучшая его горизонтальное равновесие. Мягкие лапы позволили ему бежать тихо. Заструился черный мех, вызывая на мгновение зуд, когда он заструился, покрывая быстро изменяющийся скелет с мышцами.

Леопарды всегда были быстрыми, проворными, хитрыми и чрезвычайно опасными. Часто охотник на леопарда сам становился добычей. Среди всех видов кошек, они являлись самыми умными. Развитие их интеллекта, знал Дарий, было на уровне морских свиней, и из собранной за века информации, из «первых рук», он был осведомлен об их способности мыслить. Но как всегда, когда она шли охотиться вместе, руководил ими Дарий.

Саша и Форест предпочитали охотиться с веток деревьев, прыгая на ничего не подозревающую жертву сверху. Будучи ребенком, Дарий выучился терпению, присущему этому виду. Теперь он тоже мог ждать и наблюдать, оставаясь абсолютно неподвижным и тихим, или мог ползти через джунгли, не будучи обнаруженным, преследуя, прижимаясь брюхом к земле, дюйм за дюймом, невероятно контролируя мышцы. Когда он атаковал, он делал это с такой же необычайной стремительностью, как те, у кого он научился этому искусству. Вскоре, однако, ему стало понятно, что, хотя он и был хищником, как все Карпатские мужчины, он не мог себе позволить надолго оставаться в образе леопарда, дикого и безотчетного убийцы, иначе вместо питания от своей «добычи» он мог ее уничтожить.