Темный огонь (ЛП)

Он затих. Не двинул ни единым мускулом. Даже дышать перестал. Он изучил ее лицо. Она говорила с ним телепатически. Это был не тот канал, что использовала его семья. Другой, более личный канал. Но голос был ее, без сомнения. Каким-то образом, в своем вынужденном-и-целебно-действующем сне она осознавала его присутствии в ее разуме. Невероятно, что человек мог иметь такие способности.

Он исследовал ее разум снова. Ничем не похожий на человеческие разумы, к которым он привык. Он был заинтригован ее разумом, его слоями и ячейками, как если бы вся информация была аккуратно разложена в определенном порядке и заперта. Возможно, он недооценил ее.

"Ты можешь слышать меня?" спросил он в ее разуме.

"А разве ты не хотел, чтобы я тебя слышала? Зачем тогда ты рассказывал рассказывал мне об этих прекрасных местах и волнующих воспоминаниях, если не хотел, чтобы я тебя слышала? "

Он снова заметил бархатистую хрипотцу в ее голосе, в нем чувствовалось дремлющее желание ласки, словно их тела, небрежно извиваясь, сплелись в любовном экстазе. Всегда ли ее голос так звучал? А другие слышали эти сексуальные эротические нотки в ее голосе?

"Этот способ общения не пугает тебя?" спросил он.

"Я мечтаю. Я желаю видеть тебя во сне. Ты разделяешь мой ум; я разделяю твой. Я знаю, ты желаешь только одного, чтобы сон мой был без кошмаров."

Было ли это явью? Или, быть может, это были только её мечты? Дарий поднёс её руку к своим тёплым губам. Он улыбался, когда целовал ее ладони. Её рука была вся в синяках после недавних событий. Без задней мысли он прошёлся своим языком по темно-фиолетовой и синей от ушибов руке.

"Спи, малышка. Глубоким сном, и ни о чем не беспокойся." "Позволь твоему телу исцелиться. Доброй ночи, Дарий. И не волнуйся так обо мне. Я как кошка: Я всегда приземляюсь на ноги."

Темпест просыпалась медленно, будто пробиралась на поверхность сквозь слои туманных покровов. Было больно, и, когда она двинулась, каждый мускул запротестовал, но далеко не так, как она ожидала. Она села, настороженно оглядываясь. Ее тело было наполнено ощущениями, кожа – невероятно чувствительна. Ужас нападения припомнился ей как смутный ночной кошмар. Что помнилось ярко и отчетливо – каждая деталь навеки отпечаталась в ее сознании – так это воспоминания о том, как язык Дария ласкал каждый ушиб, уменьшая ее боль и страх, заменяя их чувственным обжигающим удовольствием. Хотелось верить, что одно воспоминание – это просто плохой сон, а второе – романтическая мечта, но Темпест всегда встречала реальность лицом к лицу. Именно так она жила, именно так выживала. При необходимости она могла бы соврать кому-то другому, но себе – никогда. Все, что делал Дарий в ее сновидении, было слишком реально. Она находилась в каком-то подобии транса, полусне. И они разговаривали друг с другом, используя только их разумы, почти тем же способом, каким она общалась с животными, кроме картинок используя еще и слова. Телепатия.

Она сделала глубокий вдох и огляделась. В роскошном доме на колесах больше никого не было за исключением двух леопардов, каждый из которых приоткрыл по сонному глазу, когда она проснулась, но не выглядел склонным просыпаться окончательно. Темпест провела рукой по волосам. Должна ли она сматываться или надо дать шанс тому существу, с которым она столкнулась?

С людьми ей не везло, поэтому она предпочитала компанию животных. Прошлой ночью, когда она слилась сознанием с Дарием, она поняла, что образ мышления Дария во многом напоминает образ мышления животных. Он обладал, такими же, как у леопардов, сильно развитыми инстинктами и чувствительностью. Она знала, что он был грозным охотником, но зла в нем не обнаружила.

При желании Дарий мог убить ее в любое время. Он мог использовать ее в качестве пищи, если эти создания именно так и питались. Но он ни сделал ничего подобного. Он спас ее, когда она попала в неприятности. При осмотре он проявил осторожность и сочувствие. А потом с нежность попытался залечить ее израненное тело и забрать худшие из ее воспоминаний. Что далось ему дорогой ценой. Дарий хотел ее. Она ощутила его опаляющее желание. Она была практически беспомощна, но он не поддался искушению. Когда он занимался ее исцелением, она почувствовала, как его огромная сила из него перетекает в нее. От использования силы для облегчения ее страданий он был чрезвычайно уставшим, она даже ощутила резкий грызущий жадный голод, но из-за того что их разумы были в постоянном контакте, она не была уверенна, где заканчиваются ее чувства и начинаются его.

Никто никогда не лечил ее так, как Дарий. Он был добрым и понимающим, даже нежным, но, несмотря на все это, назвать его легким в общении человеком было нельзя. Особенно, потому что она так привыкла быть самостоятельной. Его высокомерие и непоколебимая вера в себя и свои способности имели тенденцию действовать ей на нервы. Очевидно, он привык к почтительному отношению к каждому его пожеланию. Она же привыкла быть совершенно независимой. Она закусила губу и задумчиво ее пожевывала, пока размышляла над произошедшим.