Темный Охотник 2

…пошла от внебрачного союза демонов и людей. Но было это так давно, что сами инферны об этом позабыли, а пантеон своих богов воспринимают как мифических персонажей, а не реально-существовавших, и до сих пор, скорее всего, существующих личностей. Мне Райнер, Щит Ордена, да хранит Кодекс память о нём, этот прикол рассказывал, а ему его подружка-демоница. Лилит, кажется. Хм-м-м… Как бы объяснить?

— В общем, инферны — это разумная раса. Такие же, как мы. Если не считать внешности, то сходства у нас больше, чем отличий. Но вот с языками у неё туго.

— Понятно, — кивнул за всех Жихарев, хотя по его лицу прям читалось, что понятно ему чуть меньше чем нихрена.

Как и остальным.

Евгеныч меж тем вытащил из стопки стаканчиков две штуки, налил в них чуть ли до краёв и подал нам с Ариэль.

— Ну… что ж, — сказал он. — Раз ты воскрес и обломал всё веселье, то вот тебе штрафная.

— Каюсь, виноват, согласен на штрафную, — принял я стаканчик. — А мне это… пару слов об усопшем надо?

— Да нет, не утруждайся, — Евгеныч махнул рукой. — Мы уже всё сказали. Пей… те давайте.

— Ладно, — я повернулся к инферняшке и пояснил на её языке. — Обычая такой, мы опоздали — надо выпить.

Я опрокинул в себя стаканчик как за здрасьте, а вот у Ариэль возникли трудности. Инферна подумала, что нам принесли воду, так что хлебнула от души и без должной психологической подготовки.

Бедняга…

Водка чуть не пошла у принцессы носом.

Жихарев к этому моменту уже сделал ещё один рейс до капота и обратно и вручил нам по солёному огурчику. Ну как сказать «солёному»? По эту сторону Атлантики хрен найдёшь нормальные соленья. Уксусная дрянь. А вот чтобы из бочки, хрустючий такой, крепенький, с привкусом электричества и жёлтой попкой — не. Нету такого.

Ладно.

Я ещё раз оглядел собравшихся. Тут были все, к кому я так или иначе хорошо относился. Тут были все, кому я доверял. И ещё Габи. Вот ведь упорная какая зараза! Пищит да лезет! Поминать даже меня пришла, и даже всплакнула — вон как тушь смазана!

Ладно. Чёрт с ней, с Габи, она знает, что с ней будет, если решит обо мне трепаться. В остальном сейчас настал идеальный момент для большого, серьёзного разговора. Несмотря на то, что публика очень разношёрстная, думаю, что у каждого найдётся свой повод возмутиться.

Идея, ценности, вера, расовая и культурная принадлежность — это всё херня и абстракции. А вот общий враг может по-настоящему объединить людей.

— У вас, должно быть, накопилось ко мне множество вопросов? — начал я.

— Да нет, что ты, какие могут быть вопросы! — ухмыльнулся Жихарев.

— Ты даже не представляешь сколько! — одновременно с ним выпалил Егор.

— Что ж, — я сделал приглашающий жест. — Сегодня я готов поговорить предметно и оперировать не догадками, а фактами. Вот только с чего бы начать? Хм-м-м… пожалуй, начну с той самой ночи…

…когда мы с моими разломными белками приготовили разломный гуакамоле из разломного авокадо с разломной солью, который вытащили из разлома, который я тайком закрыл в одно лицо. Н-да… Всё же фильтровать приходилось тщательно.

Но я не врал! Просто недоговаривал о некоторых вещах.

Итак, я поведал друзьям о том, что мне довелось поучаствовать в гладиаторских боях. И о том, что среди публики я увидел несколько девочек-инферн в рабских ошейниках. И о том, что поставками этих девочек занимается не кто иной, как наш премного неуважаемый мсье Лагранж собственной персоной. Ну, не собственной, но не суть. И о том, что в деле замешаны жрецы. И о том, что я собираюсь прикрыть лавочку жирного ублюдка, а потом призвать к ответу тех, кто стоит у него за спиной. Ну и в конце добавил, что о помощи не прошу, но рассчитываю на хотя бы сохранение информации в тайне.

— Охренеть! — не ожидал, что самая бурная реакция случится у Нецали.

Воин-орёл аж побагровел от злости. Индеец. Побагровел. Ему сейчас рожки на голову, и хрен отличишь от инфернов.

— Да как такое возможно вообще⁉ — Нецали кидался из стороны в сторону. — Надо действовать сейчас же! Сейчас же! Они позорят Империю!

Иси, Миси и Габи заразились негодованием соотечественника. Мало того, что девушкам априори была противна сама мысль о сексуальном рабстве, они ещё и патриотизмом заразились. Я сперва не совсем понял, что именно так возмутило ацтеков, но мне коротко пояснили.

Рабство у ацтеков было узаконено, но имело мягкую форму. Очень мягкую, серьёзно. Нельзя было прийти к человеку, нацепить на него ошейник, шарахнуть по спине хлыстом и погнать на принудительные работы, и уж тем более в шлюший домик.

Рабами становились законодательно и официально. У рабов были свои права и свободы, пускай и сильно урезанные. А главное — раб мог отыграть свой статус обратно. Выкупить себя, договориться или оправдаться через суд. Всё это напоминало скорее понижение в правах, а не каноничное рабство с распухшими от голода несчастными людьми, с которыми обращались хуже, чем со скотом.

— Так нельзя! Не у нас! У нас такого не бывает! — орал Воин-Орёл. — Такого быть не может! Нужно доложить верховному жречеству! Нужно доложить Императору!