Похоже, предателя просто пёрло похвастаться своей гениальной догадливостью. И не перед членами своего рода, которые по статусу обязаны ему поддакивать, а перед человеком со стороны. Враг, то есть я, так и вовсе идеален — в позитивно-предвзятом отношении меня заподозрить крайне сложно. А значит, моё восхищение доморощенным гением, на которое я не скупился, этот самый гений мог засчитывать себе по двойному тарифу.
Впрочем, если он и правда самостоятельно догадался до того, до чего не допёрла Тайная канцелярия, то восхищаться и правда есть чем.
— Я понял, Чернов, — улыбнулся Григорий Афанасьевич. — Понял, что готовится нечто большее, чем просто захват Дальнего Востока, — тут он чуть перевёл дыхание, явно наслаждаясь моментом откровения. — Мусасимару не тот человек, который удовольствуется защитой. Он создаёт армию, способную завоевать весь мир.
— И ты любезно предложил ему свои услуги только лишь исходя из догадок?
— Конечно, — тихонько сказал Люберецкий, и на какую-то долю секунды его вроде бы даже кольнуло сомнение, но он тут же упрямо вздёрнул подбородок — Ты не понимаешь!
Ну конечно, куда уж мне.
— Мусасимару создаёт новое человечество. Новый мировой порядок. Ты думаешь, это просто военная интервенция? Быстрая и отчаянная? Пф-ф-ф… не смеши! Приготовление шло не меньше тридцати лет! Японцы активно инвестировали в промышленность Дальнего Востока! Они провели огромную подготовку, но никто этого не заметил! И даже Российская Империя, уже начиная пожинать плоды работы Мусасимару, до сих пор спит в своём высокомерии!
Красивые слова, — подумалось мне. — Явно репетировал.
— Допустим, — кивнул я. — А с чего ты вдруг решил, что Мусасимару возьмёт тебя в свой новый мир? Так-то ты уже отработанный материал.
— Но ведь губернатором-то назначил! — развёл Люберецкий руками. — Император ценит умных людей!
— А может, ему просто нужен был на этой должности козёл отпущения? — подмигнул я.
Так-то хрен с тобой. Веришь и веришь. Ладно… товарищ и так очень разговорчивый, а на допросе у Фирсова выложит ещё больше. Осталось его на этот вопрос доставить живым и… просто живым будет достаточно.
Вот сейчас и увидим, получится ли у меня. Пора проверить, как там промариновался Люберецкий-младший и промариновался ли вообще.
Я встал с кресла и театральным жестом закатал рукава, как хренов фокусник. Мол, смотри, пусто. А затем достал из криптора парнишку вместе с часами.
Секундная стрелка за всё это время не сдвинулась ни на деление. А графёныш как замер на полувдохе, так и продолжил глубокий вдох. Ещё и дёрнулся от остаточного электричества.
— А-а-а-а-а-а! — ну а Люберецкий-старший только того и ждал.
Бедолагу уже чуть не рвало на части от переизбытка энергии, и тут он наконец-то дал ей выход.
Люберецкий накастовал какое-то мощнейшее заклинание водной — как я и предполагал — стихии, и в меня под каким-то сумасшедшим напором метнулась струя… хотя какая же это струя? Это целый поток ревущей водищи.
При этом жидкость Люберецкий взял не из ниоткуда. Из воздуха мгновенно исчезла вся влага, цветок в углу рассыпался прахом и даже стены высохли так, что потрескались. Даже Чип, кажется, схватил лёгкую степень обезвоживания. Будет теперь хлебать, как не в себя.
Ну а я…
Мог бы заслониться щитом. Мог бы уйти в тени. Но издеваться над Люберецким было так приятно, что я не отказал себе в удовольствии просто отпрыгнуть в сторону, жестом тореадора пропуская струю мимо.
И без того многострадальная стена с разбитым окном за моей спиной от мощного потока воды просто перестала существовать. Ярик тоже увернулся, однако вывалился при этом на улицу.
— Почто плюёшься, окаянный? — поднявшись во весь рост, ящер без труда заглянул в окно второго этажа. — Аль не муж еси, ратному делу не обучен?
— Сволочь! — выкрикнул в ответ истощённый Люберецкий, даже не обратив внимания на то, что спорит с ящером.
Спорить с ним Ярик не стал, только хмыкнул.
Ну а я даже вырубать ослабшую тушку не стал, просто закинул вместе с сыном в криптор. Туда же отправились все документы, ноутбуки, телефоны, сейф из стены… короче говоря, всё-всё-всё важное, что мне только удалось найти в кабинете.
Дальше — больше.
Я отправился по резиденции, и, будто грибы в лукошко, принялся собирать в криптор людей. Сперва подумал, не оставить ли женщин и детей в покое, но… после исчезновения Уссурийского ко́шаку, — или как он там себя величал? — им тут не светит ничего хорошего. Японцы вполне могут подумать, что Григорий Афанасьевич в последний момент дрогнул и переметнулся обратно. Ну и вырезать его семью. Или на опыты пустить.
Так что пусть лучше их судьбу решит наш Император. Попробую с ним договориться, чтобы не слишком лютовал.
Впрочем, предатели, конечно, должны быть казнены. Прилюдно.
И кстати, про женщин, детей и криптор.
Когда люди видят, как кто-то ходит по дому и вытворяет подобные фокусы, они становятся неспособны к конструктивному диалогу. Визжат в основном. Пищат. Норовят чем-нибудь тяжёлым кинуться.
Так что поговорить с ними не было никакой невозможности, а на рожах у них написано не было — Люберецкие они или не Люберецкие.