Темный орден

Ох ты ж черт! Не знаю. Сколько градусов было в этом, с позволения сказать, напитке, но мне показалось, что количество приближалось к составу медицинского спирта! Крепкая — ух! На пару мгновений мне показалось, что это пойло просто выжгло мне все изнутри. Но спустя пару секунд…

Нега того облачка, которым меня окутал Вергилий, когда исцелял ожоги, показалась ничем по сравнению с ощущением от этого Золотого бальзама. По моему пищеводу словно растеклась истинная благодать, нектар богов, чистая сила…

Дрожащими руками я вернул Вергилию пустую рюмку.

— Ну как? — участливо спросил мой наставник.

— Проняло.

Да уж, классный из меня ученик. В первый же день, и это я еще не был официально принят в послушники, я сам себя поджарил, а потом распивал спиртное с преподавателем. Все-таки слухи о моей безбашенности начинали иметь под собой реальную почву.

— Итак, — Вергилий уставился на посвежевшего Кассия. Да и сам Примоген словно сбросил пяток лет после залпа этой живительной влаги. — Что вы увидели, почтенный отец?

Кассий уселся на гостевой диванчик рядом со мной и, расправив полы своего алого пиджака, закинул ногу на ногу. Чертов щеголь, даже туфли носил из красной кожи. Но, как ни странно, весь этот эпатаж смотрелся на нем органично.

— На этот раз видений не было, — ответил колдун. — Но вот голос я услышал отчетливо. Я бы даже сказал, чрезмерно отчетливо. Ну и физическое проявление Тьмы во время ритуала — тоже редкость, хотя смутило меня не это.

Вергилий уселся в кресло напротив нас. Я нервно поерзал в скатерти — скользкий бархат норовил стащить меня с дивана.

— Я не знаю предыстории появления этого юноши в Ордене, но для меня это повод обеспокоиться, — продолжил Кассий. — Тьма называет его своим палачом. Дар, которым обладает господин Оболенский, имеет лишь один смысл — пожинать другие дары и отдавать их обратно Тьме.

Примоген хмуро слушал колдуна, а у меня внутри все похолодело.

— Погодите, — перебил я Кассия. — Я уже забирал дары. Так получилось, что мне пришлось открыть в себе эту способность на острове, когда мы бежали из подземелья. Дар можно забрать, только убив его обладателя… Но я думал, что забираю эту силу себе. А вы говорите, что я возвращаю ее обратно Тьме.

Кассий и Вергилий переглянулись.

— Что ж, придется дать первый урок экстерном, — печально усмехнулся Примоген. — Тьма — постоянная величина, Владимир Андреевич. Когда она излилась в наш мир, это было ограниченное количество силы. Мы до конца не выяснили, откуда она пришла. Подозреваем, что есть некое неизвестное нам измерение, в котором она существует.

— Параллельный мир? — подсказал я.

Примоген покачал головой.

— Не совсем. Даже если другие миры и существуют, мы не можем это подтвердить или опровергнуть. Однако Тьма находится словно между ними. Если угодно, она отделена неким подобием завесы или барьера, который не позволяет ей в полной мере излиться в наше бытие. Когда Евдокия Федорова устроила ту трагедию в больнице, этот барьер — или завеса — каким-то образом прорвалась. Мы предполагаем, что для этого было необходимо определенное стечение обстоятельств: нужный человек, способный прорвать барьер, концентрация Тьмы в одной точке — и, скорее всего, в этом человеке, и ряд других совпадений. Не исключено, что было важно и состояние человека — воля, особенно воля отчаянная, способна и без колдовства творить чудеса…

Я кивнул.

— Кажется, немного осознал. Выходит, когда Евдокия Федорова впустила в мир Тьму, то пустила ее не всю?

— Мы полагаем, что прорвалась малая часть.

— Почему?

— Есть косвенные подтверждения, — ответил Вергилий. — Но прямых теорий, разумеется, мы строить не можем, поскольку это пока что невозможно доказать. Однако важно то, что вот это количество темной силы, что вошло в наш мир, именно оно и есть постоянная величина. За сто лет исследований мы в этом убедились. Чем больше носителей Тьмы, тем меньшей силой обладают их дары. И наоборот. Других одаренных это тоже касается, но у них немного иной принцип. Сила рода — тоже постоянная величина, но она распределяется неравномерно: большая часть отдается главе рода и его первому наследнику, остальным… Остатки, но их мощь зависит от крепости и силы самого рода. По крайней мере, такой парадигмы мы придерживались раньше. С вашим появлением, Владимир Андреевич, с появлением вашего дара, боюсь, все изменилось, и нам нужно пересмотреть подход.

Кажется, я начал понимать, к чему вел Примоген.

— Если следовать вашей старой теории, то гибель каждого из носителей дара при отсутствии новых делает остальных сильнее, так?

— Верно, ваше сиятельство, — кивнул Кассий. — Мы так считаем.

— Но загвоздка в том, что я своей способностью отнимать дары у других и возвращать их Тьме… Даже ту силу, что изначально Тьме не принадлежала. Я все верно излагаю?

Примоген наградил меня тяжелым взглядом.