Темный оттенок магии

Двери захлопнулись много столетий назад, когда Черный Лондон пал, похоронив весь свой мир и оставив после себя лишь легенды. Ныне только антари обладали достаточной силой, чтобы проделывать новые двери, да и проходить через них могли только они сами. Антари всегда встречались нечасто, но только когда двери закрылись, стало ясно, до чего же их мало. И с тех пор становится все меньше. Из какого источника они черпают силу, всегда было загадкой (сила не передавалась по наследству), но одно было несомненно: чем дольше миры остаются разделены, тем меньше появляется антари.

Похоже, Келл и Холланд были последними представителями этой быстро вымирающей породы.

– Так вы принесете мне земли? – не унимался энтузиаст.

Келл перевел взгляд на татуировку на запястье Неда. Жители Серого мира не могли взять в толк, что сила заклинания напрямую зависит от силы заклинателя. Насколько силен этот человек?

Криво усмехнувшись, Келл подтолкнул к нему шкатулку с игрой:

– Знаешь, что это такое?

Нед опасливо приподнял детскую игрушку, словно она в любую минуту могла загореться (Келл едва поборол желание в самом деле ее поджечь). Энтузиаст повертел в руках шкатулку, нащупал замочек, и игральная доска развернулась. Символы стихий заблестели в мерцающем свете.

– Давай так, – произнес Келл. – Выбираешь одну из стихий, достаешь из желобка ее символ, разумеется, не трогая руками, и я принесу тебе земли.

Нед нахмурил лоб. Он взвесил все варианты, после чего ткнул пальцем в символ воды.

– Эта.

«Хоть хватило ума не выбрать кость», – подумал Келл. Повелевать воздухом, землей и водой легче всего – с ними более-менее справлялся даже Ри, у которого вообще с магией было не очень. Огнем управлять посложнее, но, конечно, труднее всего приказывать костям. И неудивительно: ведь тот, кто умеет двигать кости, может двигать тела. Даже по меркам Красного Лондона для этого требовалась большая сила.

Рука Неда зависла над игральной доской. Он шепотом обратился к воде на непонятном языке – возможно, на латыни или тарабарском, но уж точно не на литературном английском. Келл насмешливо скривился. У стихий нет своего языка, точнее, к ним можно обращаться на любом. Слова сами по себе не важны. Они помогают установить связь со стихией, сосредоточиться, настроиться на источник силы внутри самого себя. Коротко говоря, главное – не язык, а концентрация. С тем же успехом Нед мог обратиться к воде по-английски, но он упорно бормотал какую-то чушь и при этом водил рукой по часовой стрелке над игральной доской.

Келл вздохнул, подпер щеку кулаком и, скучая, глядел, как Нед краснеет и тужится.

Прошло несколько долгих минут, по воде пробежала легкая рябь (возможно, оттого, что Келл зевнул, а может, вцепившийся в стойку энтузиаст слегка ее качнул), и поверхность тут же успокоилась.

Нед сердито уставился на доску, вены у него вздулись. Он сжал кулак, и Келл испугался, что энтузиаст сейчас разобьет игрушку, но тот просто тяжело опустил руку на стойку.

– Все ясно, – вздохнул Келл.

– Она сломана, – сердито буркнул Нед.

– Что, правда? – спросил Келл, слегка согнул пальцы, и комочек земли легко поднялся из желобка и лег ему в руку. – Уверен? – добавил он, и легкий ветерок подхватил песчинки, закружил, и они тонким кольцом обвились вокруг его запястья. – Может быть, да. – Вода собралась в каплю и льдинкой упала в ладонь. – А может, и нет, – проговорил Келл, когда вспыхнуло масло в желобке. – Или, возможно, – продолжил он, поднимая в воздух кость, – в тебе просто нет ни капли силы.

Нед, выпучив глаза, смотрел, как символы пяти стихий танцуют вокруг пальцев Келла. А тот услышал у себя в голове голос Ри. «Хвастун!» – сказал принц. И тогда Келл вернул элементы в желобки так же легко, как их оттуда достал. Земля упала с глухим стуком, лед – со звоном, песок бесшумно пересыпался в свою чашечку, а пламя, плясавшее на масле, угасло. Лишь кость еще висела в воздухе между ними. И энтузиаст с восторгом смотрел на нее.

– Сколько стоит? – спросил он.

– Не продается, – ответил Келл, и тут же уточнил: – Тебе не продам.

Нед слез с табурета и собирался было уйти, но Келл с ним еще не закончил.

– Что бы ты дал за горсть земли? – поинтересовался он.

Энтузиаст замер.

– Назовите свою цену.

– Мою цену?

Келл занимался контрабандой вовсе не ради денег. Деньги – вещь ненадежная. Какой прок от местных монет в Красном Лондоне? И уж точно лучше сразу выбросить шиллинги и фунты, чем пытаться расплатиться ими в «белых» переулках. Предположим, деньги можно потратить прямо здесь, но на что? Нет, Келл вел игру другого толка.

– Мне не нужны деньги, – отмахнулся он. – Мне нужно то, что для тебя важно, то, с чем ты ни за что бы не расстался.

Нед поспешно кивнул:

– Хорошо, сидите здесь, а я…

– Не сейчас, – сказал Келл.

– А когда?

Келл пожал плечами:

– Когда-нибудь в ближайший месяц.

– Я что, должен сидеть здесь и ждать?