Темный пакт (СИ)

Веки датчанина чуть опустились. «Да». Коротко и лаконично — по-другому он отвечать и не может сейчас.

— Скоро бегать будешь.

Еще одно движение век. Не опустившихся в этот раз, но задрожавших.

Криво улыбнувшись датчанину, с трудом нацепив на лицо именно улыбку, а не гримасу, я отошел на шаг и наконец отвернулся от живого трупа. На превращение которого в человека предстояло затратить очень много времени и сил.

Да, дела. И пора, наверное, подвести итог моего путешествия в Волынь.

Подтвержденный смертельный поединок с аравийцем. Через год.

Подтвержденное участие как кавалера неизвестной мне Ольги на бале дебютанток — который судя по одному лишь названию является мероприятием самого высшего, буквально заоблачного света.

Подтвержденный интерес голубоглазой смуглой красавицы Саманты, которая без сомнений принадлежит к числу сильных мира сего.

Подтвержденное сотрудничество с одним из наркоторговцев элиты криминального мира Высокого Града. Не то, конечно, чем стоит гордится, но тоже результат.

И еще подтвержденное высочайшее недовольство. Момент, когда Измайлов отчитается о событиях в мельчайших деталях и ко мне придут с вопросом «что это вообще было?», все ближе. Нутром чувствую.

А самое главное, я везу с собой в Елисаветград первых двух человек своей будущей команды. Эскортница из нижнего города и социальный труп. Да я просто чертов гений по вербовке персонала!

Все это время, пока размышлял, стараясь не смотреть на мумию в капсуле, некогда бывшую жизнерадостным скандинавом, на периферии зрелища звучал частый лай. И меня неприятно щекотало чужое агрессивное внимание — обернувшись, я увидел маленькую пушистую собачку на руках у дамы, активно разговаривающей с подругой.

Ручной шерстяной клубок выглядел бы симпатично, если бы не агрессивное ко мне отношение. Пасть оскалена, глазки смотрят зло и бесстрашно. Я честно не хотел, но машинально ответил — ментально, поймав взгляд декоративной собачки. Но почти моментально отвел глаза, понимая, что тявкающий миниатюрный барбос не сильно виноват в моих проблемах. Практически сразу комнатная собачка издала звук зажеванной патефоном пластинки и, по-моему, с ней случилась неприятность. Судя по возбужденным крикам и крайнему удивлению хозяйки, даже не одна.

Мне, наверное, должно было стать стыдно. Но ничего не могу с собой поделать. Может действительно энергетический вампир, «сделал гадость — весь день на сердце радость»?

Отвернувшись от удивившихся конфузу собачки разволновавшихся дам, я улыбнулся сам себе. Когда начинал в прошлой жизни, условия у меня были… не сказать, что многим лучше. Прорвемся.

«Наверное» — предусмотрительно добавил внутренний голос.

Глава 23

«Дом, милый дом», — так и подмывало воскликнуть меня, когда машина поздним вечером заезжала в ворота. Люблю уезжать, люблю возвращаться, а в этом мире кроме имения Юсуповых-Штейнберг в предместьях Елисаветграда нет другого места, которое я пока могу назвать домом. Пусть и с большой натяжкой. С очень большой натяжкой.

На освещенном крыльце нас дожидалась компания из нескольких человек. Мустафа, фон Колер, несколько молодцов из охраны — широкоплечих и одинаковых с лица, а также худой как жердь дворецкий. Тот самый, который на четвереньках в ужасе покидал мою комнату во время приступа ярости княгини. Господин Кальтенбруннер, как его здесь все называли.

Ни хлеба, ни соли видно не было. Даже приветствий особых не последовало — едва я только выпрыгнул из микроавтобуса, как замерший было профессор сбежал по ступенькам и внимательно всмотрелся мне в глаза.

— Пойдемте, — неожиданно произнес фон Колер, бесцеремонно увлекая меня за собой.

Оставив на крыльце Мустафу, Зоряну, Садыкова с каталкой капсулы и открывшего от удивления рот Кальтенбруннера, мы с профессором едва не бегом поднялись по ступеням крыльца.

Максимилиан Иванович шагал чуть припадая на левую ногу, но я едва за ним поспевал. Оказавшись в собственных апартаментах профессор плотно закрыл дверь, еще и щелкнув замком. После обернулся ко мне, глядя внимательно и напряженно.

— Раздевайтесь, Алексей Петрович.

— Что, простите? — невольно вырвалось у меня.

— Куртку сними… те, — веско произнес фон Колер даже не дожидаясь окончания моей фразы.

Чувствуя нарастающее нервное напряжение, я потянул вниз молнию и быстро скинул плотную куртку. Под взглядом барона снял и водолазку термобелья. Когда фон Колер уже не скрывая эмоций выругался — звучно, на немецком, — я понял, что дело дрянь.

На моем правом плече расплылась клякса темной татуировки — хаотичная вязь, словно попавшая на поверхности молока капля чернил. Причем яркие, темные плети виднелись под кожей не как нанесенная сверху мастером татуировка, а как след от гематомы, какие бывают после сильных ушибов.

Паутина вязи концентрировалась в основном на предплечье, поднимаясь выше, а отдельные плети заходили на ребра и за спину. И в некоторых ростках кляксы тьма мрака была настолько яркая, что казалось живой.

— Рассказывайте, — только и покачал головой фон Колер.