Темный пакт (СИ)

Меня не услышали. Или услышали, но не поняли. Или услышали, поняли, но просто не успели остановиться — охотнику всегда сложно понять, что он стал дичью.

Грохот выстрелов наполнил вагон, отражаясь эхом от стен и мешаясь со звоном падающих гильз. Запахло порохом, а чуть позже весь окружающий шум перекрыл истошный болезненный вой на одной ноте.

Первого бича остановил исполнив стрельбу по-мозамбикски, второй получил дабл-тап в грудь, а третий преследователь — уже контролируемую пару. Первый и третий, рухнув на пол, признаков жизни не подавали, а вот второй отползал — отклячив зад, он уткнулся лицом в грязный пол, и с воем передвигался как сломанная гусеница, обреченно елозя ногами.

Семь патронов. Непозволительная и нерациональная роскошь расхода боеприпасов. Да, конечно работает аксиома «если стреляешь один раз, стреляй и второй — чтоб наверняка», но умений и подготовки Олега хватило бы на и три выстрела, чтобы сразу вывести из строя всех бичей.

Я сейчас в реальном времени «вспомнил» свои умения. Стрельба по-мозамбикски, несмотря на схожесть названием с гангста стилем по-сомалийски, технически сложный элемент практики. Для начала останавливающий дабл-тап, он же «бам-бам», в корпус, и сразу после третий контрольный, в голову. Или в уязвимую шею — при наличии закрытого шлема. Второй бич получил дабл-тап в грудь, без контрольного. Но сам по себе идеальный сдвоенный выстрел — сложнейший элемент. Олег владел им прекрасно — так что выпущенные первые пять пуль сторонний неопытный свидетель произошедшего мог принять за три выстрела. Последнего же преследователя я удалил из жизни контрольной парой. Два быстрых и прицельных выстрела, в отличие от сливающегося в один дабл-тапа.

Проходя мимо ползущего гусеницей раненого, выстрелил вниз не глядя. Стоны стихли — попал. Что и требовалось, специально целился интуитивно, взглядом не искал.

Прежде чем уходить, заставил себя остановиться и осмотреть дело рук своих. Двое валялись ничком — открывая взглядам крупные эмблемы на спинах в виде головы человека-леопарда. Первый убитый лежал навзничь, поодаль от остальных — откинутый попаданиями. У него единственного был бронежилет, и двойной выстрел в грудь отбросил его, заставляя согнуться, а третья пуля вошла под небольшим углом над верхней челюсть, разворотив всю нижнюю часть лица.

Заставляя себя смотреть, я постоял немного, разглядывая посмертную гримасу на лице, и удивительно белые — на фоне густой, африканской черноты кожи, белки глаз, уже подернутых мутной поволокой.

Любой в Южных, кто гонится за тобой с угрожающим криком точно не ангел, и не кормит в парке белочек с ладони по выходным. Но быстро убить трех человек — сознательно и специально спровоцировав их на агрессию, тоже нелегко. Но мне без этого никак. Совсем уже скоро настанет момент, когда без моей готовности жертвовать чужими жизнями — в своих интересах, умру я сам. Это не догадка, а знание — на основе опыта, и анализа ситуации.

Я сейчас — тройным убийством, решил свою сложную проблему; у меня были способности и умения. Не мои, Олега. И я словно оказался на краю пропасти, которую надо перейти по канату без страховки. Казалось бы, что может быть проще — идти вперед, держа центр тяжести своего тела в вертикальной плоскости, проходящей через натянутый канат. Тем более я знаю, что умею это делать. Вот только в моем случае знания без практики бесполезны. Так что свою первую пропасть я сейчас перешел. Сожаления, что удивительно, никакого — к не гнушающимся гоп-стопу и разбою людям у меня свои счеты, еще с прошлой жизни.

Возвращаясь по вагонам в обратном направлении, по сторонам особо не смотрел и о чужой реакции не беспокоился. Несомненный плюс нижних территорий — адвокат здесь не сильно востребованная профессия. Если за тобой с криками бегут трое, загоняя в угол, а после того как ты достаешь пистолет и предупреждаешь, они не останавливаются — никто, никогда и ни при каких обстоятельствах не докажет, что ты не прав.

Правда, с таким расходом патронов я могу пустым до нужного места доехать. Причем трофеи с убитых собрать нельзя. Вернее, прямо не запрещено — даже закон и полиция против не будут, если возьму сейчас с любого из тел оружие. Но после этого я лишусь продиктованной кодексом поведения в Южных неприкосновенности, и уже мне вполне безнаказанно могут проломить голову, чтобы перераспределить собранные трофеи. Причем будут в своем праве: защита — это одно, присвоение — совершенно другое.

Трупы бичей так и останутся на полу вагона дожидаться похоронной бригады. А если их кто-то оберет, сам станет мишенью — наверняка на следующую станцию дежурный патрульный экипаж уже выехал, а содержимое карманов и организмов убитых полицейские градской стражи считают своей собственностью.

Проходя по вагонам, пистолет я держал в руке, пока не убирая — меня ждала еще одна тренировка. Очень и очень неприятная.