Темный покровитель

— Вообще-то, не имеешь. — Сальваторе допивает шампанское и наливает еще один бокал, на этот раз с таким вниманием, какое обычно уделяется настоящему ликеру. Как будто ему нужно выпить, чтобы продолжить этот разговор. — Ты наивна, Джиа, но я думаю, ты прекрасно понимаешь, что в нашем мире мужьям обычно не нужно отчитываться перед женами за то, что они делают, когда их нет дома.

— Значит, тебя все же не было дома прошлой ночью?

Сальваторе смотрит на меня одним из тех многострадальных взглядов, к которым я начинаю раздраженно привыкать.

— Был, — наконец говорит он. — Я был в своем кабинете, работал. Тебе этого достаточно?

Я тяжело сглатываю. Я могла бы узнать об этом, просто постучав в его дверь, как я и предполагала, но правда в том, что я избегала его сама.

— Достаточно. — Я допиваю шампанское и наливаю себе еще один бокал. — Ты мог бы просто сказать это с самого начала.

— А ты могла бы не пытаться начать ссору. — Сальваторе достает свой планшет и поднимает бровь. — Ты хочешь еще о чем-то поспорить, Джиа, или я могу немного поработать до обеда?

Я хмуро смотрю на него, но его внимание уже переключилось на планшет. У меня такое чувство, что мои первоначальные подозрения были верны. Он успокаивает меня медовым месяцем, облегчает себе жизнь, увозя меня подальше от Братвы и Петра, пока ситуация не уладится, и будет просто игнорировать меня как можно дольше в течение всего нашего пребывания там, куда мы едем. В конце концов, именно этого он и добивался с момента свадьбы. Припрятать меня где-нибудь и не мешать мне, чтобы он мог продолжать жить своей жизнью.

Но я хотела мужа. Партнера. Любовника. Это то, что мне обещали с Петром — то, что мы с Петром обещали друг другу.

Это только укрепляет мою решимость заставить Сальваторе пожалеть о том, что он забрал это у меня, особенно если он не намерен предоставить это взамен.

Разочарование сменяется волнением, когда самолет взлетает. Я сижу на краю кресла, пока мы поднимаемся в воздух, и мое сердце колотится от нервного напряжения. Сальваторе наблюдает за мной, как мне кажется, с забавой в глазах, но даже это не может заглушить его веселья.

Он комментирует это, когда подают обед — салаты из жареной курицы с горгонзолой и ягодным винегретом, а также шампанское.

— Ты очень рада поездке, не так ли? Я не ожидал, что ты будешь в таком восторге от нашего медового месяца, оставаясь так долго со мной наедине.

— Я взволнована не поэтому. — Это вырывается прежде, чем я успеваю подумать об этом, и я с удивлением вижу, как на долю секунды на его лице появляется что-то похожее на обиду. Это произошло так быстро, что я не совсем уверена, что это действительно то, что я увидела, но мне показалось, что это задело его чувства.

Мой желудок неожиданно скручивается, и я резко оборачиваюсь. До сих пор я наслаждалась тем, что задевала чувства Сальваторе, мучила его и делала все как можно сложнее для него. Я планировала продолжать в том же духе. Но я не испытываю ни удовольствия, ни удовлетворения, когда вижу это выражение на его лице.

Мне даже немного не по себе.

— Прости, — быстро говорю я. — Я просто имела в виду, что мне не терпится отправиться в новое место в первый раз. И полет. И остановка в отеле. Все это для меня в новинку.

— Конечно, — мягко говорит Сальваторе. — Я не ожидал, что ты будешь в восторге от одной только перспективы провести время со мной.

Его тон нейтрален, но я подозреваю, что мои слова задели его глубже, чем я думала. И это снова пробуждает во мне сомнения, которые я испытывала прошлой ночью, чувство, что, возможно, я все неправильно поняла. Что, возможно, то, что я думала, что знаю, не совсем верно.

Я сворачиваюсь калачиком под кашемировым одеялом, когда кондиционер в самолете делает его немного прохладным, вставляю наушники и читаю свою книгу, пока проходят часы. Кажется, я ненадолго засыпаю, потому что не успеваю опомниться, как меня будит звук подаваемого ужина — по крайней мере, первого блюда.

Рядом с Сальваторе стоит бокал коньяка, а для меня — охлажденное белое вино. Я наливаю бокал, шампанское уже выветрилось, и я не прочь немного подкрепиться. Любой вид алкоголя действует на меня, ведь я только недавно начала пить больше.

На столе икра и кростини, а также тонкие крекеры с аккуратно сложенным прошутто, мягкий сыр, крошечная баночка инжирного джема и ломтики соленой канталупы. Я бросаю взгляд на Сальваторе, который откладывает свою работу в сторону, собираясь поесть.

— Это ужасно шикарный ужин для воздуха.

— Я миллиардер, Джиа, — спокойно отвечает он, доставая кростини и крошечную ложечку, чтобы намазать на нее икру. — Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Так что ничто не может быть слишком шикарным.