Темный поток

Она бы могла копить понемножку и потом к охотничьему балу сшить себе новое платье, а потом целый год томиться страстным ожиданием очередных каникул, которые можно будет провести на море или еще в каком-нибудь изумительном местечке, где всегда собирается молодежь из порядочных семей…

О, My сумела бы насладиться в полной мере каждой секундой такой жизни, не прося у судьбы большего, чем хороший юмор, доброта и внимание окружающих – ведь она так молода и отнюдь не лишена привлекательности! А чего еще, спрашивается, желать девушке, как не прочного положения в узком дружеском кругу?

В самом деле, как мало нужно для счастья, и вот именно этого-то, как назло, My никогда и не видать!

Фенела невольно вздохнула в лад своим мыслям и немедленно услышала обращенный к ней вопрос Рекса Рэнсома:

– Что вас так беспокоит? Поделитесь со мной, пожалуйста. Знаете, говорят: «ум хорошо, а два лучше»…

Фенела улыбнулась в ответ.

– Я представляла себе будущее.

– О, не слишком-то мудро, согласитесь!

– Вы вправду так думаете? – недоверчиво переспросила Фенела. – А я-то думала, что вы чрезвычайно практичный человек, из тех, что всегда все планируют заранее и уж непременно страхуют свою жизнь.

– Неужели я действительно кажусь таким занудой?! – воскликнул он и заставил девушку взять свои слова обратно.

Первым засобирался домой сэр Николас Коулби, разбив так славно засидевшуюся у огня компанию.

– Пожалуйста, прошу меня простить, – в своей обычно смущенной, запинающейся манере заговорил он, – но… но, кажется, мне пора домой.

– О, мой мальчик, заходите еще, если будете рядом, – великодушно пригласил Саймон. – Мы всегда будем рады вас видеть!

– Как это любезно с вашей стороны, сэр.

– О, добро пожаловать, я очень люблю гостей. Тем более что здесь, в этой глуши, главная беда – жуткая скука.

– Рада, что ты отважился признать это, – не преминула вставить Илейн.

– Брось, тебе ли жаловаться! – оборвал ее Саймон. – Не успела ты приехать, как в первый же вечер в Фор-Гейблз пожаловали два чудесных молодых человека, – радуйся.

– Боюсь только, что Рекс не подходит ни под категорию «молодой», ни – «чудесный», – опять не утерпела Илейн. – А вот сэр Николас, напротив, очень даже подходит.

И она протянула юноше руку, ослепив пленительной улыбкой и не менее чарующим взором.

Коулби распрощался за руку со всеми по очереди, заикаясь, пробормотал слова благодарности Фенеле, после чего Рекс Рэнсом проводил его до входной двери.

– А теперь пора спать, – заявила Фенела, полагая, что строгость нужна ради блага самой My.

Не стоит ребенку засиживаться допоздна… однако как тут уйдешь? Кажется, Саймон не шутил, когда протестующе завопил:

– Глупости! Не так уж часто я приезжаю. Можно разок нарушить все правила и режим!

– Ладно, если только утром ты обещаешь успокоить Нэнни, – согласилась Фенела, – и не раздражаться, когда твой завтрак будет готов не раньше полудня.

– Я сам о себе позабочусь, – пообещал Саймон, сделав вид, что обиделся на грубоватый смех присутствующих.

– Ага, только дом не спали! – веселилась My. – Помнишь, как ты оставил всю ночь кипятиться свои кисти и как рассердилась Нэнни, обнаружив, что ты воспользовался ее кастрюлькой для молока?

В комнату вернулся Рекс Рэнсом и сел у огня.

– Весьма достойный молодой человек, – заметил он. – Он сделал все, что было в его силах, чтобы помочь мне, и даже больше, чем я просил.

– А я бы так хотела побывать в Уэтсрби-Корт! – неожиданно заявила My. – Наверно, это удивительный дом, ужасно старинный!

– Разве вы никогда там не были? – удивился Рэнсом.

– Вряд ли нас когда-нибудь пригласят, – тоскливо ответила девочка.

– Но почему же? – опрометчиво вырвалось у Рекса. Помявшись с минуту, My сказала-таки правду.

– Неужели не понятно? Здесь с нами никто не знается. Вот почему мои одноклассницы скорее умрут, чем пригласят меня в гости. Меня бы и из школы давно выгнали, да уж недолго учиться осталось. И, поверьте, для всех будет настоящий праздник, когда они наконец со мной распрощаются.

My говорила с неожиданной горечью, от которой щемило сердце. Повисло тяжелое молчание, потом Саймон, встав с софы и замерев перед огнем, сказал:

– Милое мое дитя, если ты собираешься огорчаться из-за любого слова, сказанного каждым придурком, то будешь крайне несчастна всю свою жизнь. Тебе выпала честь – да-да, именно честь! – родиться в образованной, интеллигентной семье! Чего же тебе еще?

– Много чего! – с жаром откликнулась My.

Тут Фенела подалась вперед и успокаивающе накрыла ладонью ручку My, стараясь остановить слова, готовые сорваться с губ сестры.

– Бесполезно, My, – сказала девушка. – Папа все равно нам ничем не поможет, ты только взбесишь его еще больше.

– Что ты мелешь чепуху! – сказал Саймон. – С чего это мне вдруг беситься, а? Пусть ребенок говорит что вздумается!

Он был в самом лучшем расположении духа, но Фенела хорошо знала, как мало требуется, чтобы вывести его из себя и превратить спокойное добродушие в бешеную ярость. Фенела сплела свои пальцы с пальчиками My и многозначительно сжала их.