Тёмный: Повелитель (СИ)

Все уходят в обеденный зал, где начинаются разговоры. Тёмные духи переезжают на другой конец стола и весело обсуждают свои тёмные дела. Костя с Любицей, Ульфер и Кетиос, сидят с Эриком, Ольгердом и Уром. За вином и закусками разговор сразу идёт гладко. Однако, глядя на Эрика Костя понимает что ему этот гигант знаком. Его черты лица, характер и некоторые речевые обороты, кажутся Косте такими знакомыми, что в голове поднимаются смутные и практически неуловимые воспоминания. На языке вертится имя, но поймать мысль Костя никак не может. Да и Эрик, он же Маджал по счёту Шестнадцатый, ведёт себя весело и дружелюбно. Рассказывает что трюмы кораблей забиты товарами и в тоже время травит байки о жизни на севере. Например скоро у них предвидятся беспорядки. Потому что через месяц, йети которых на севере где-то четверть от всех жителей, начнут чудить. Для них наступит весна и каждый уважающий себя йети, по описаниям Эрика откроет в себе талант певца. Приоденется и с наступлением темноты отправится искать прекрасную даму.

Как понимает Костя, йети не крушат всё вокруг и не дерутся, в каждом из них просыпается Элвис Пресли. Правда это они так думают. Песни которые они поют, если верить описаниям Эрика больше напоминают смесь рыка пьяного Джигурды уронившего на ногу кирпич и монгольского горлового пения. Слушать это решительно невозможно, поэтому местные гоняют йети водой. Из шкафов и тумбочек достают аналоги пульверизаторов и везде носят их с собой, потому как по городу в это время пройти невозможно. Стоит только на улицу выйти, как тебя окружает группа йети и предлагает послушать их и сравнить кто из них лучше поёт. Люди, орки и гномы, таких концертов не выдерживают и пускают в ход пульверизаторы. От чего перепуганные йети разбегаются прыжками Газманова. Чтобы собраться в другом месте ещё большей группой и устроить настоящий концерт под окнами прекрасной дамы. Причём дома ли эта самая дама, какой она расы и живёт ли тут вообще, йети совершенно не волнует. Кричат, танцуют, горланят, пока в окно кто-нибудь ведро воды не выплеснет. Тогда, обиженные йети, поправляя галстуки и фраки, собираются у другого дома.

Как только это всё начинается, местные по средствам приглашений собирают йети в десяти километрах от города, на аренах, где специальные судьи, которым за такую работу платят баснословные как за такую каторгу деньги и выдают беруши, устраивают творческие батлы.

Через пару недель йети успокаиваются и возвращаются к своим делам.

— Нда, весело у вас, — качает головой Костя.

— Не то слово, — кивает Эрик. — Благо что это безобразие всего раз в год…

— Конечно, художника каждый обидеть может, — расстроенно бормочет Ур. — А между прочем это искусство и это надо уважать. Вот песни на вашем языке, вам нравятся. А то что мы исполняем на нашем, вы терпеть не можете.

— Ага, а если мы у тебя под окнами соберёмся и в количестве сотни глоток в разнобой заорём песню о несчастной и безответной любви. Да ещё будем стараться переорать друг друга. Тебе это понравится?

— Но это другое, — ещё сильнее обижается Ур. — Это искусство. А вы нас ущемляете.

— Да никто вас не ущемляет! Не надо меня тут перед Константином позорить! — грозно высказывает Эрик и глядя на Костю добавляет. — Ну, а вообще, наши йети ребята славные. Добрые, умные, вежливые. Но это ты сам увидишь, когда нас посетишь. С ответным визитом.

— Как время выкрою, обязательно приеду. Ещё по бокалу?

— Да как-то слабо, — морщится Эрик. — Уже шесть бокалов, а даже в голове не зашумнло.

— Ни слова больше, — улыбается Костя. — Аби, любимая, слетай на кухню, возьми у мамы гномьей самогонки.

Фея тут же исчезает, через секунду появляется с подносом и улыбаясь сгружает большую бутылку на стол. Целует Костю и хихикая улетает к другим тёмным духам.

— Жена? — открывая бутылку улыбается Эрик. — Молодец. И сколько их у тебя?

— Семь.

— Всего? Слабовато, Константин, слабовато. У меня пятнадцать.

— Нахрена тебе столько?

— Я их люблю, — понюхав бутылку округляет глаза Эрик. — Я же не из этих старых идиотов, у меня всё по любви. Вот например Мерзкий, у него сорок женщин, но живут они в статусе рабынь. У Тилиана шестьдесят, хотя ему в силу возраста и одну не потянуть. И хрен бы с ними, но это… Это статус! Такое идёт ещё с до Имперских времён. А Император, только закрепил эти обычаи.

— Я помню… То есть знаю. То есть наливай уже.

— Хе-хе… Так значит это правда. Ты и есть Тёмный Император.

— Да.

— А где тебя столько лет носило?

— Учился, в другом мире.

— Понимаю, не хочешь об этом. Ну, как захочешь сам расскажешь. Ну что, будем?

— Давай.

Самогон Эрик наливает в бокалы. Повелители чокаются, выпивают и оба пытаясь отдышаться стучат кулаками по столу. Синхронно откидываются на спинки стульев и улыбаясь смотрят друг на друга.

— Так! — подскакивает Эрик. — Я же забыл совсем. Подарок тебе привёз, а ты заболтал меня. Ольгерд.