Темный принц

Включив лампу, Рейвен вытащила из чемодана купленный недавно роман в мягкой обложке, решительно настроенная вникнуть в замысловатый детективный сюжет, сдобренный любовной линией. Она продержалась около часа, прочитав первую главу несколько раз. Но Рейвен была настроена решительно, пока не осознала, что не понимает ни единого слова. В раздражении она швырнула книгу через всю комнату.

Что же ей делать с Михаилом? В Штатах у нее нет ни семьи, ни кого-либо еще, кто стал бы беспокоиться, если б она не вернулась. После всего, что случилось, ей все еще хочется быть рядом с Михаилом — она должна быть рядом. Здравый смысл подсказывал ей уехать, прежде чем все зайдет слишком далеко. Но ни в душе, ни в сердце не оставалось здравого смысла. Рейвен устало провела рукой по волосам. Она не желала возвращаться к работе по выслеживанию серийных убийц.

Так что же делать с Михаилом? Она так и не научилась говорить ему «нет». Она знала, что это любовь. Она встречала несколько пар, которые по-настоящему любили друг друга. Но то, что она чувствовала к Михаилу, было чем-то большим. Больше чем страсть и теплота, это граничило с одержимостью. Каким-то образом Михаил находился внутри ее, течет в ее крови, оборачивается вокруг ее сердца. Он как-то вошел в ее сознание, украв потаенную часть ее души.

Ее тело не просто страстно желало его, горело для него — от потребности в нем у нее мурашки бежали по коже. Она была похожа на наркомана, отчаянно нуждающегося в наркотике. Что это — любовь или болезненная одержимость? Кроме того, есть и другие чувства, которые Михаил к ней испытывает. Его чувства всегда настолько обнажены. По сравнению с тем, что он испытывал к ней, ее собственные чувства казались ей жалким подобием. Их отношения пугали ее. Он был собственником, диким и неприрученным. Он был опасным — человек, который управляет остальными, который привык к абсолютной власти. Судья, присяжные и палач. Так много людей зависит от него.

Рейвен закрыла лицо руками. Он нуждается в ней. У него больше никого нет. Он действительно нуждается в ней. Только в ней. Она не была уверена, откуда знает это, но она знала. И не сомневалась. Она видела это в его глазах. Они были холодными и бесчувственными, когда он смотрел на других. И в тех же самых глазах была теплота, когда он смотрел на нее. Его рот мог быть твердым, даже жестоко изогнутым, пока не смягчался, когда он смеялся вместе с ней, разговаривал с ней, целовал ее. Он нуждался в ней.

Она снова стала вышагивать по комнате. Его традиции и образ жизни так отличались от того, к чему она привыкла.

« Ты напугана, Рейвен, —сказала она самой себе и прижалась лбом к оконной раме. — Ты действительно боишься, что никогда не сможешь его покинуть».

Он обладал такой властью и так бездумно ею пользовался. Даже более того, если быть справедливой. Она нуждалась в нем. В его смехе, в том, как он дотрагивался до нее — так нежно, с такой любовью. В том, как он страстно желал ее, в его пристальном взгляде, горящем, голодном и собственническом, в его желании, таком настойчивом, что он становился неуправляемым. В его речи, в его уме, в его чувстве юмора, настолько ей близком. Они принадлежали друг другу. Две половинки одного целого.

Рейвен остановилась в центре комнаты, пораженная своими мыслями. Почему она думает, что им предназначено быть вместе? Ее сознание казалось ужасно рассеянным, хаотичным. Обычно Рейвен оставалась спокойной в любой ситуации, думая рационально, но сейчас она была на это совсем не способна. Все в ней взывало к Михаилу, только чтобы ощутить его присутствие, почувствовать, что он рядом. Не задумываясь, она потянулась к нему и обнаружила пустоту. Он был либо слишком далеко, либо погружен в слишком глубокий сон, вызванный действием лекарств, и она не могла до него дотронуться. Из-за этого она почувствовала себя плохо и одинокой, как никогда. Как будто ее лишили всего. Нервничая, она прикусила костяшки пальцев.

Она машинально ходила взад и вперед по комнате, снова и снова, пока не почувствовала себя обессилевшей. Тяжесть на сердце, казалось, возрастала с каждым шагом. Она потеряла способность думать, спокойно дышать. В отчаянии она вновь потянулась, чтобы прикоснуться к сознанию Михаила, зная при этом, что он в безопасности. И опять обнаружила пустоту.

Рейвен села, подтянув колени и обхватив руками подушку. И в этой темноте, покачиваясь взад и вперед, она ощутила, как ее затопила печаль. Она поглотила ее, и все, о чем Рейвен могла думать, — это Михаил. Он ушел. Оставил ее, и она совершенно одна, человек только наполовину, лишь бесплотная тень. Горячие слезы побежали по ее лицу, и внутри разрасталась пустота. Она не сможет существовать без него.