Читаем Темный путь. Том второй полностью

Я на другой же день сбежал от этого надоедника, выписался из госпиталя и отправился к себе, на Малахов.

Это было рано утром, и только что я вошел на наш бастион, как оглушительный выстрел встретил меня и густое облако дыма покрыло всю мою батарею.

— Вот тебе! Получи и распишись! — кричал четвертый батарейный Иван Кисов — солдатик-юморист. — И у нас есть маркела!.. Сама прет!

— Что это такое? — спросил я, подходя к батарее.

— На попа, Ваше-бродие.

— Что такое на попа?

Я обратился к комендору.

Но прежде необходимо объяснить, что численное превосходство в орудиях, и в особенности в мортирах, у неприятеля было громадное. И вот против этой-то беды ухитрился придумать средство наш русский солдатик.

Я подошел к площадке батареи. В ней была вырыта довольно большая яма и на дне ее плотно вбита в землю казенная часть от неприятельского орудия. Вот этот простой снаряд и служил импровизированной мортирой. Из нее стреляли брандекугелями «на попа». Но что означало это «на попа» — я не мог добиться.

<p>LXXIV</p></span><span>

Для меня опять потянулись тяжелые, бездельные, скучные дни, и я не помню теперь, сколько прошло этих дней, знаю только, что шла вторая половина августа.

Силы неприятеля росли, а наши убывали. Он теснее и теснее обхватывал нас губительным кольцом своих мортир. Он посылал к нам каждодневно несколько десятков тысяч снарядов, усиливал до невозможного навесный огонь, так что дело разрушения все шло crescendo и дошло наконец до того, что мы не успевали восстанавливать наши амбразуры.

«Наши верки[22] (действительно) страдали», как доносил Меньшиков Государю в депеше, которая была публикована в «Русском Инвалиде».

Несколько раз мне хотелось бросить это «темное дело» разрушения и бежать куда-нибудь в спокойный тихий уголок, но мне представлялась Лена, ее последние речи, ее внезапный отъезд, и мне казалось странным, непозволительным бросить это «темное дело», над которым трудится с таким самоотвержением столько русских сил. Притом куда же я мог убежать от внутренней тоски, от этого внутреннего «темного дела», от этой нескладицы и безобразия, которые смотрят из всех щелей нашей русской, безобразной жизни!..

И я оставался и жил как автомат, ожидая не сегодня так завтра неизбежного конца, благо внутри меня все как-то осело, одеревенело. Я целые дни проводил на батарее и весьма серьезно хлопотал о верности прицелов.

Несколько раз я ходил в Севастополь. Раз встретил княжну; она куда-то быстро проскакала с Гигиновым и Гутовским по направлению к северной стороне. Я поклонился ей, она кивнула мне головой и пронеслась мимо.

При этой встрече что-то поднялось, закипело в сердце, но это не была любовь. Тотчас же при этом мне вспомнились кроткие, умирающие глаза Туторина, и какое-то тяжелое чувство сжало сердце.

Но через несколько дней судьба судила мне с ней встретиться снова.

Должно сказать, что я в эти дни довольно близко сошелся с моими прежними товарищами по 5-му бастиону, и один раз Сафонский предложил штабс-капитану и мне отправиться посмотреть на наши подземные работы.

— Это весьма любопытно-с, — рассказывал он. — Там совсем другая жизнь, другая атмосфера. А у меня есть знакомый сапер, Иван Иванович Бурундин, он нам все покажет и расскажет.

<p>LXXV</p></span><span>

Мы уговорились отправиться на другой день в 7 часов утра на редут Шварца и оттуда спуститься в подземелье.

В редуте я совершенно неожиданно встретил Миллинова и весьма обрадовался этой встрече. Он также захотел присоединиться к нам.

Вчетвером мы спустились по пятнадцати ступенькам вниз, в довольно широкую подземную галерею, или потерну. В ней была квартира Бурундина, то есть землянка в сажень вышины и в семь шагов длины и ширины. Впрочем, эта землянка была убрана довольно комфортно. На столе, покрытом хорошенькой салфеткой, горели две стеариновых свечи. Перед столом было небольшое кресло. В углу — этажерка с книгами.

Бурундин, высокий блондин с большими баками и бледным лицом, принял нас очень любезно и почти тотчас же повел нас в галереи. Мы прошли небольшой ров и вошли в первый, верхний, коридор.

Он был настолько узок, что два человека не могли идти рядом, и настолько низок, что приходилось идти, нагнув голову. Его освещали стеариновые свечи, вставленные в железные подсвечники с заостренными ручками, которые были воткнуты в земляные стены. Свечей было довольно, но они горели тускло в этой душной, спертой, подземной атмосфере. Дышать было тяжело, коридор все больше и больше понижался и незаметно спускался в землю.

Наши голоса становились глуше. Здесь не слышно было обычной музыки Севастополя, а все было тихо, покойно, как в могиле.

Вдруг среди этой тишины где-то вдалеке раздались чуть слышные голоса. Бурундин остановился и повернулся вполоборота к выходу, остановились также саперы, которые сопровождали нас, со свечами в руках.

Голоса близились, раздавались шаги нескольких человек, и вот вдали показались свет и группа людей, которые, разговаривая, медленно подвигались к нам.

Впереди шел Гигинов, за ним Гутовский, за ним княжна, а позади ее Тоцкий, еще несколько штабных и саперы со свечами.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отцы-основатели
Отцы-основатели

Третий том приключенческой саги «Прогрессоры». Осень ледникового периода с ее дождями и холодными ветрами предвещает еще более суровую зиму, а племя Огня только-только готовится приступить к строительству основного жилья. Но все с ног на голову переворачивают нежданные гости, объявившиеся прямо на пороге. Сумеют ли вожди племени перевоспитать чужаков, или основанное ими общество падет под натиском мультикультурной какофонии? Но все, что нас не убивает, делает сильнее, вот и племя Огня после каждой стремительной перипетии только увеличивает свои возможности в противостоянии этому жестокому миру…

Айзек Азимов , Александр Борисович Михайловский , Мария Павловна Згурская , Роберт Альберт Блох , Юлия Викторовна Маркова

Фантастика / Биографии и Мемуары / История / Научная Фантастика / Попаданцы / Образование и наука