Темный рай

Мэри поморщилась и зажмурилась от пахнущих кислятиной испарений. Найдя на стене выключатель, она зажгла свет. Встроенная в нишу лампа осветила отвратительную массу из испортившихся продуктов и разлитого пива. Перед холодильником на мексиканском кафеле растеклось прокисшее молоко, а в нем, опрокинутый набок, размок пакет с продуктами. Мухи крошечными стервятниками облепили эту кучу мусора.

– Боже правый, Люси, – пробормотала Мэри, – что за вечеринку ты здесь устроила? И куда, черт возьми, сама подевалась?

Мэри медленно отступила назад, в гостиную, трясущимися руками выдвинула из-под широкого соснового стола единственный оставшийся в вертикальном положении стул с кожаной спинкой и бессильно рухнула на него. Закусив нижнюю губу, она уставилась в пространство сквозь пелену застилавших глаза слез. Мэри слишком часто приходилось иметь дело с криминальными расследованиями, чтобы не понять, что произошло в этом доме – его обыскивали. Мотивом могло быть ограбление, или же беспорядок явился следствием другого происшествия, еще более ужасного.

– Люси! – снова позвала Мэри, испытывая тяжесть в груди от ясного осознания того, что ответа ей не дождаться.

Сердце Мэри учащенно забилось. Ладони покрылись тонкой пленкой пота.

– Люси?

– Она мертва.

Слова двумя оглушительными выстрелами прозвучали в тишине комнаты. Мэри обернулась, и крик застрял у нее в горле. У противоположного края стола стоял мужчина: шестифутовая статуя, высеченная из гранита, в выцветших джинсах и ковбойке. Уму непостижимо, как ему удалось появиться незаметно для Мэри! Он стоял и в упор разглядывал Мэри из-под полей низко надвинутого на глаза пыльного черного стетсона. Правая рука с коротко подстриженными ногтями застыла на правом бедре в дюйме от кобуры с револьвером, из которого запросто можно было бы уложить наповал быка.

– Вы кто?

Голос у него был низкий и скрипучий.

– Кто я? – выпалила Мэри. – А кто, черт возьми, вы такой?

При этих словах мужчина, казалось, помрачнел еще больше, но Мэри в данный момент было не до изысканных речей. Краешком глаза она заметила тяжелый медный канделябр, лежавший на краю стола. Не сводя глаз с незнакомца, Мэри почти неуловимым жестом схватила увесистую ножку канделябра.

– Что вы сделали с Люси?

У мужчины дернулся подбородок.

– Ничего.

– Полагаю, вам известно, что я здесь не одна? – заявила Мэри, собрав всю отвагу, на которую была способна. – Мой муж… Бруно… осматривает двор.

– Вы приехали одна, – покосившись на Мэри, медленно произнес мужчина. – Я видел вас с холма.

Он ее видел! Он следил за Мэри. Человек с пистолетом следил за ней! Мэри крепче сжала канделябр. Она вспомнила первые слова, с которыми к ней обратился незнакомец. Она мертва. Ужас мертвой хваткой впился в горло. Люси. Он убил Люси!

С пронзительным воплем Мэри что есть сил запустила канделябром в мужчину и опрометью бросилась к двери, перескочив через искалеченный фикус. Она сосредоточила все свое внимание на входной двери, желая как можно скорее до нее добраться, но, словно в кошмарном сне, руки и ноги сковала свинцовая тяжесть.

Он схватил ее сзади: одной рукой сгреб в кулак жилет и просторную футболку, что были на Мэри, резко дернул и, обхватив другой рукой вокруг талии, притянул к себе:

– Спокойно!

Мэри впилась ногтями в мясистую ладонь и принялась молотить ногами, пытаясь попасть каблуками спортивных башмаков в голени нападавшего, что ей удавалось в двух ударах из трех.

– Черт возьми, да успокойтесь вы! – приказал мужчина, крепче сжимая Мэри. – Я не убивал ее. Это был несчастный случай.

– Скажете это в суде! – пыталась закричать Мэри, продолжая конвульсивно биться в больших руках. Мужчина же стоял непоколебимо, как скала. Ей с ним не справиться. Он победил. От этой панической мысли Мэри едва не лишилась чувств.

– Да послушайте же вы! – резко приказал мужчина, но тут же смягчил тон, вспомнив по опыту, что со страхом лучше бороться не силой. – Спокойно, – промурлыкал он низким, ровным голосом, будто уговаривал испуганную лошадь. – Теперь послушайте меня. Только успокойтесь. Я не причиню вам вреда.

Мэри повернула голову, чтобы заглянуть в глаза незнакомца. Мужчины могут говорить все, что угодно, но глаза их редко лгут. Мэри усвоила эту истину в залах заседания судов и в бесчисленных адвокатских конторах. Записывая слово в слово показания – и лживые, и правдивые, – она очень скоро научилась прочитывать правду в глазах свидетелей. Мэри встретила прямой взгляд пары глубоко посаженных глаз. Они были серы, как грозовые облака, и слегка прищурены, словно им постоянно приходилось смотреть на открытое, яркое солнце. Глаза не много говорили об этом человеке, но в их взгляде не таились ложь или угроза насилия.

Мэри слегка расслабилась и была вознаграждена за это тем, что мужчина позволил, наконец, ее ногам коснуться пола. В легкие вернулся воздух, и Мэри с жадностью стала глотать его, стараясь не использовать мужчину в качестве опоры.

От него исходил запах тяжелой работы, кожи и лошадей.