Темный разум

Трент обыскал кладовую, рубку и, несмотря на разрушения, был убежден, что проверил все возможные места. Если Изабель оставила это в медотсеке — ничего уже не поделаешь. Страдая от боли, в поисках облегчения он уже выяснил, что объектом, рухнувшим на поверхность Масады, был именно медотсек. Оставалась еще лаборатория — и соваться туда Тренту совершенно не хотелось: если искомой вещи не окажется и там, то все пропало.

С величайшей осторожностью Трент пробирался по разбитому кораблю. Платформа лаборатории была сорвана с основания, но это роли не играло, поскольку гравитация давно отключилась. Перепрыгнув неширокую трещину, Трент добрался до цели, поморщился от боли и огляделся. Заглянуть стоило в цилиндрическую тумбу с выдвижными ящиками и дверцами по всей поверхности. Там Изабель хранила разные мелкие полезные приборы. А еще она перенесла сюда некоторые личные вещи и ценности — после того как демонтировала свою каюту.

Бросив взгляд на часы, Трент увидел, что до момента, когда «Залив» начнет по–настоящему падать, остается еще два часа. Осматривая бесчисленные коробочки и ящички, он размышлял над тем, как это будет. Загорится ли корабль в практически лишенной кислорода атмосфере? Наверное, нет, но раскалится наверняка. Возможно, если сам он спрячется где–нибудь в глубине судна, подальше от треклятой дыры, то, пожалуй, удастся не изжариться — только зачем? Чтобы погибнуть, когда корабль разобьется, рухнув в океан? Или почить в глубокой, заполненной мутным илом яме где–нибудь посреди суши? Но до крушения, пожалуй, не дойдет. Разве Государство позволит этакой опасной для жизни глыбе врезаться в планету? Нет, они испарят «Залив» еще на подходе.

Ни в ящиках, ни в коробочках, ни в тайниках отключенного робота ничего не обнаружилось, и Трент, перед глазами которого стояла ясная картина гибели корабля от атомного луча, решил порыться в тумбе. Сперва он разобрался с запирающим механизмом — просто разнес его из пульсара, ведь Изабель не видела необходимости в сложных системах безопасности, пока сама контролировала корабль. Он открыл шкафчик, увидел горку пластмассовых футляров, взял один, вытащил то, что было внутри, — и тут же отбросил. Ожившее вечернее платье само собой заплясало в вакууме. Изабель, даже претерпев радикальные телесные изменения, все равно цеплялась за одежду. Он методично проверил каждый футляр, каждый кармашек и мешочек, постепенно отбросив все, после чего перешел к другому ящику.

Ее драгоценности! Трясущимися руками он вытащил шкатулку и откинул деревянную крышку. Внутри обнаружились браслеты, висящие на деревянном стержне, и выложенные рядком броши. И всё. Тогда Трент занялся ящичками. Изабель обладала большой коллекцией колец с драгоценными камнями. В сущности, если бы у него оставался хоть один шанс выжить, он прихватил бы шкатулку вместе с алмазной слюдой, тоже, несомненно, припрятанной где–то тут, но какой прок сейчас в богатстве? Следующий ящичек заставил Трента поволноваться, поскольку тут хранились серьги, но его единственной памяти о сестре, фиолетового сапфира, здесь не оказалось.

Разочарованный, Трент рванул наугад один из нижних ящиков — и ему повезло. Он схватил драгоценный камень, хотел сунуть его в карман на поясе, но сапфир рассыпался у него в руке на мелкие блестящие осколки. На ладони остались только штырек и оправа. Трент ошеломленно застыл, а когда попытался собрать драгоценные крошки, было уже слишком поздно. Они окружили его, точно поднятые взрывом обломки.

И Трент сдался, глядя, как сверкающие частицы исчезают среди окружающего его мусора. Что это — работа Изабель или виновато недавнее столкновение? Да и имеет ли это значение? Трент опустился на пол, скорчился, обнял прижатые к груди колени. Нечего ему больше делать, нечем занять оставшееся до смерти время.

— Виновен, Трент Собель, ты виновен, — прошептал голос.

Он вскинул голову, пытаясь определить источник этого голоса, и тут же почувствовал себя дураком — в лишившемся воздуха «Заливе мурены» звук не распространялся.

— Кто это?

И почувствовал грубое удивление — только не свое. Во рту резко пересохло. Сгореть в атмосфере, разбиться о землю — это он мог принять. В самом крайнем случае можно просто сунуть пульсар под подбородок и спустить курок. Но это? Это нечестно! Его гибель — свершившийся факт, но вот пришел демон, чтобы отнять у него смерть — и, верно, предать чему–то худшему.

— Тебя неоднократно приговаривали к казни, — продолжал Пенни Роял. — А сколько смертей нужно мне, чтобы ответить за мои преступления? И не сосчитаешь.

Сверкающие среди покореженных обломков искры вдруг потянулись к одной точке в нескольких ярдах от Трента. Он не сразу сообразил, что происходит, но вдруг понял: это собираются осколки фиолетового сапфира.

«Он что, выполняет мое последнее предсмертное желание?»

Спустя некоторое время перемещение искр прекратилось, все частицы вдруг стали черными — и вспыхнули, так что козырек визора потемнел, защищая глаза. А когда щиток снова обрел прозрачность, Трент увидел висящий перед ним фиолетовый сапфир: целехонький.