Темный ритуал

Квартира, в которой когда-то жила Алена, находилась в пятиэтажке, в глубине Лесного массива, недалеко от парковой зоны. Здесь было тихо, пыльно и совсем не ощущался ритм большого города. Зайдя во двор, Оксана очутилась в обстановке небольшого провинциального городка, может быть, районного центра: пышная зелень яблонь и груш, тянувшихся ввысь, чуть ли не до последнего этажа, с верхушки и до середины ствола усыпанных плодами. На заасфальтированном «пятачке» между двумя бетонными столбами на веревке сушится белье, двери подъезда широко открыты и подперты кирпичом. Перед подъездом на скамеечке две сухонькие старушки сонно ведут беседу. Оксана направилась к ним.

— Здравствуйте, вы живете в этом доме? — поинтересовалась она, чтобы завязать разговор, хотя это было и так понятно.

— Ох, голубушка, считай, тут прошла половина жизни, — оживилась старушка в светлом платке с мелкими цветочками. — Дольше меня тут мало кто живет.

— Ты сюда заселилась в шестидесятом году, а я в пятьдесят девятом! — ворчливым тоном заметила старушка в темном платочке с восточным узором.

— Так ты в конце декабря, а я в первых числах января, считай, и двух недель разницы между нами нет.

— Года-то разные!

— Маргариту Львовну из четырнадцатой квартиры вы знаете?

— Маргошу-то? — удивилась старушка в темном платочке. — Так она умерла давно, считай, почти сразу после того, как ее Аленка сгинула.

— Не сразу, пару годков прожила после Аленки и преставилась. Господи, прости ее грешную, и пусть земля ей будет пухом! — Старушка в светлом платке перекрестилась. — Кто знает, может, Аленка на самом деле живая. Люди говорят, гроб пустой в могилу опустили! Мертвой Аленку никто не видел!

— Кремировали ее — урну с пеплом Маргоше выдали, поэтому гроб как пустой был, — снисходительно пояснила старушка в темном платке. — А тебе зачем Маргоша? Покойница-то?

— Писательница я. Фамилия моя Сергиенко, звать Ольга. Может, слышали? Книгу пишу художественную про катастрофу самолета, в которой Алена погибла.

— Мы уже и газет не читаем — глаза болят, телевизор смотрим, — сконфуженно произнесла старушка в светлом платочке.

— Ты за всех, Настасья, не расписывайся! Вот я вроде и слышала эту фамилию.

— Относительно катастрофы самолета я материал собрала. Хотелось бы услышать, какой была Алена?

— Веселая, хорошая, добрая была, — сказала старушка в светлом платке. — Красивая — словно писаная!

— Больно ее парни любили — хороводом за ней ходили, — добавила старушка в темном платке. — Один даже как-то ранним утром взобрался к ней на балкон с букетом цветов. Вот шельма!

— Это тот, за которого Алена собиралась выйти замуж?

— Другой, его брат. Он и после гибели Аленки пару раз приходил, а женишок-то сюда ни ногой!

— Не любила Львовна жениха, поэтому он и опасался к ней приходить, — пояснила старушка в светлом платке.

— Маргарита Львовна так недолго прожила после смерти дочери, просто удивительно! Болезнь ее извела или что-то случилось?

— Нельзя родителям хоронить своих детей — вот главная ее болезнь, — пригорюнившись, сказала старушка в светлом платочке.

— У Маргоши после гибели Аленки совсем плохо с головой стало, — понизила голос старушка в темном платке, словно собиралась открыть важную тайну. — С колдунами она стала знаться, хотела дух Аленки вызвать — хоть так общаться.

Старушка в светлом платочке дернула ее за рукав.

— Погодь! Переживала Львовна очень, ну и заходили к ней люди разные, но чтобы колдуны…

— Что знаю, то молвлю! — сердито оборвала ее соседка. — Свихнулася она, с работы уволилась, а потом, словно свеча, быстро сгорела от неведомой хвори. Или че она в колдовстве не то сделала и оттого померла!

— А что, если ей удалось с того света вызвать Аленку и самой вместо нее туда сойти? — в испуге округлила глаза старушка. — Люди и такое говорили!

— Что ты такое баишь, Лукерья! Совсем мозги высохли?

Между старушками возникла перепалка, они стали припоминать друг другу давние проступки. Оксана, поняв, что ничего интересного она больше не услышит, вернулась к автомобилю и поехала домой.

4

За столом сидели двое. Крепкий, накачанный парень лет тридцати и сухонькая женщина в темном одеянии и черном платочке. На столе, покрытом плотной бордовой скатертью с бахромой, стояли чашки с чаем, хрустальная вазочка с вареньем и заварной чайник.

— Знаю, Виталик, любил ты очень крепко мою Аленку, поэтому и позвала тебя. Если бы Аленка собралась замуж за тебя, то не случилось бы этого горя.

— Что уже об этом говорить, — тяжко вздохнул парень, вперившись взглядом в скатерть.

Женщина, наоборот, прямо на него устремила пронзительный взгляд, словно пыталась увидеть, что у него внутри.

— Просьба у меня к тебе есть, Виталий. Возможно, последняя на этом свете.

— Что вы такое говорите, Маргарита Львовна?! Вы еще молодая женщина!