Тёмный ручей

Я уже чувствую себя виноватым, и когда слышу ее голос, мне кажется, что на меня направили прожектор – ярко-белый и очень горячий. Я роняю папин телефон и смотрю, как он катится по полу прямо к ее ногам. Во рту у меня пересыхает. Я до смерти боюсь, что она сейчас нахмурится и скажет: «Это не твой телефон, где ты его взял?» – и всё будет кончено, все разозлятся на меня за то, что я не сказал о нем сразу же, и снова будут смотреть на меня так. Как будто думают, вдруг я на самом деле такой же, как он.

Но Ланни только фыркает, произносит:

– Ну ты даешь, мистер Руки-Крюки, – и пинком отправляет телефон обратно в мою сторону. Я поднимаю его и сую в карман. Руки у меня дрожат. Ногой подталкиваю мамин телефон, все еще стоящий на зарядке, поглубже под кровать. Ланни его не видит, это точно. – Так ты заходил в мою комнату?

– Нет, – отвечаю я ей. – Зачем мне туда заходить?

– Моя дверь была открыта.

– Ну, это не я.

Ланни скрещивает руки на груди и хмуро смотрит на меня, давая понять, что ее это не убедило.

– Тогда почему у тебя такой виноватый вид?

– И ничего не виноватый! – заявляю я, понимая, что голос мой как раз звучит виновато. Я плохо умею лгать.

– Ты взял оттуда что-нибудь? Смотри, я сейчас устрою у тебя обыск!

Уже не раздумывая, я вскакиваю с кровати, отталкиваю ее назад и закрываю дверь. Дверь запирается на замок, и это хорошо, потому что Ланни сразу же начинает дергать ручку.

– Я с тобой не разговариваю! – кричу я ей и ложусь на кровать.

Достаю из кармана папин телефон и кручу его в пальцах. Экран у него темный.

Я долго смотрю на него, потом лезу в карман и достаю аккумулятор. Открываю заднюю крышку телефона и вставляю батарейку, потом кладу палец на кнопку «Вкл». Ланни ушла – скорее всего, жаловаться кому-нибудь, какой я гад. Обычно она жаловалась маме. Обычно…

Я осторожно давлю на кнопку, но недостаточно сильно, чтобы та сработала. Что будет, если я включу телефон? Узнает ли об этом папа? Позвонит ли он мне? Зачем ему вообще нужно, чтобы у меня был этот телефон?

Но я знаю зачем. Затем, что он может выследить местонахождение этого телефона, когда тот включен. Он может найти нас и маму, и я не могу так поступить.

«Но это займет какое-то время, – говорит мне часть моего мозга, та часть, которая учитывает все риски и говорит мне, что безопасно, а что нет. – Он не сможет выследить вас, если ты просто включишь его, проверишь и снова вынешь батарейку. Это не магия».

Может быть, это и правда. Скорее всего, правда. Я могу включить телефон и проверить, не звонил ли папа мне, не отправлял ли эсэмэски. В этом нет ничего такого, верно? Я не стану читать никакие сообщения. Или слушать голосовую почту. Я просто проверю.

Я снова провожу пальцем по кнопке и жму на нее, на этот раз чуть дольше. Мне кажется, недостаточно долго, потому что, когда я отпускаю ее, экран по-прежнему темный.

А потом телефон жужжит у меня в руке, словно какое-нибудь насекомое, собирающееся ужалить меня. Экран загорается, на нем пляшущими буквами всплывает надпись ПРИВЕТ, потом ПОИСК СЕТИ.

Я не могу дышать. Сердце у меня болит, и я сгибаюсь, будто кто-то ударил меня в живот, но не могу отвести взгляд от экрана, который меркнет и зажигается снова, и на нем возникает маленький набор иконок, настолько мелких, что я почти не могу разобрать их, но я вижу, что на этот номер не приходило никаких звонков. Никаких голосовых сообщений.

Никаких эсэмэсок.

Я щелкаю по иконке КОНТАКТЫ. В память телефона вбит один-единственный номер.

Номер папы.

Я должен остановиться. Немедленно. Должен остановиться и отдать этот телефон кому-нибудь. Взрослым, а не Ланни, потому что та просто разобьет его о камень. Если мистер Эспарца и мисс Клермонт получат папин номер телефона, может быть, они смогут найти его прежде, чем он причинит кому-нибудь вред. Прежде чем мама найдет его или он найдет маму.