Темный шепот

Сабин остановился, но не обернулся. Чем больше он смотрел на нее, тем мягче становился.

— Тебе нужно поесть, Гвен. Ты понимаешь? Я не хочу, чтобы ты считала меня похожим на твоих тюремщиков, намеренно моривших тебя голодом.

— Я так не считаю, — упрямо ответила она. — Но я не буду есть. И ты просто возьмешь и оставишь меня здесь, где до меня смогут добраться демоны? Куда ты идешь?

— Я тоже демон, — сказал он, не отвечая на ее второй вопрос. Он уже научился это делать.

— Я знаю. — Ее голос звучал нерешительно, едва слышно.

Его желудок болезненно сжался. Гвен знала, но для нее это не имело значения? Никогда еще слова не значили для него так много.

— Я буду рядом, если тебе понадоблюсь. Только позови. Хотя постой-ка, у меня есть идея получше. Я пришлю Анью, она составит тебе компанию. У них с Люсьеном было достаточно времени, чтобы… наговориться. Она присмотрит за тобой.

И если необходимо, заставит Гвен поесть. Если кто-то и мог убедить кого-то сделать то, что делать не хотелось, то это плутовка Анья.

— Не уходи никуда.

Лишь закрыв за собой дверь, запирая Гвен в комнате из опасений, чтобы она не наткнулась случайно на его друзей, если вдруг решит осмотреться, пошпионить или поискать телефон, чтобы позвонить охотникам, — она на них не работает, черт побери! — он понял, что собирается свести вместе гарпию и богиню Анархии.

Замечательно. Ему очень повезет, если до утра он не лишится головы.

Глава 9

Сабин шагал по крепости, от стен которой эхом отражались пронзительные вопли, доносящиеся из подземных темниц. Пленников допрашивали. Ему тоже следовало быть там, но сначала необходимо было поговорить с Аньей.

Да, он понимал, что поступается своим долгом ради женщины, но это было самое малое, что он мог сделать для Гвен, — обеспечить ей комфорт, к тому же это не должно было занять много времени. Он уверял себя, что делает это в последний раз. В следующий раз он первым делом займется пытками, и к черту Гвен!

И все-таки…. странно, но он чувствовал, что, оставляя Гвен, поступает… неправильно. Часть его, большая часть, — черт возьми, очень большая часть, — считала, что ему следовало остаться с ней, успокоить ее страхи, заверив в том, что все будет хорошо.

«Все, что я могу, — это сделать женщину несчастной», — мрачно подумал Сабин. В особенности ту женщину, которую ему так хотелось поцеловать еще раз.

Поцелуй в самолете чуть не прикончил его. Он никогда не испытывал ничего более сладостного… и более опасного. Стоило ему хоть на мгновение утратить контроль и ответить на ее поцелуй, демон Сомнения вырвался бы на свободу и не упустил бы случая напиться ментальной крови; в этом Сабин не сомневался. Хрупкое душевное равновесие Гвен и так было на грани, она испытала ужас, узнав о том, что в нем живет демон. Не стоило целовать ее еще раз, это было бы крайне глупо.

И зачем он все испортил, стараясь омрачить ее воспоминания о бывшем приятеле? Как низко он пал, сказав Гвен, что человек, которому она доверяла, изменял ей, — пусть даже его устами говорил демон? Хуже всего было то, что с каждым мгновением решимость демона уничтожить уверенность Гвен в себе только усиливалась. Может быть, в этом есть его вина — Гвен была для него запретным плодом, и он постоянно твердил демону, чтобы тот держался от нее подальше.

Это не особенно помогало. Если он перестанет удерживать демона на привязи, Гвен лишится чувства собственного достоинства, и без того пошатнувшегося. Ее уверенность в себе будет уничтожена. Сабин не мог этого допустить. Ему нужно было беречь свое оружие. Разумеется, только по этой причине он и переживал за ее душевное состояние.

Ему просто надо понять, как лучше всего ее использовать. Может, уговорить ее втереться в доверие к охотникам, а потом она уничтожит их изнутри. Это определенно неплохая идея.

Охотники пользовались этой стратегией тысячелетиями, гибель Бейдена была самым крупным из их успехов. Пора уже использовать их грязные уловки против них самих.

Вот только сможет ли он убедить Гвен сделать это?

Этот вопрос не давал Сабину покоя. Он шел по крепости. Солнечный свет, проникавший сквозь витражи, отбрасывал на пол разноцветные пятна, высвечивая танцующую в воздухе пыль.

Сабин жил здесь совсем недолго, но даже он понимал, что женщины, с недавних пор поселившиеся в крепости, привнесли в это место позитивные перемены. Обустраиваясь, они прогнали сумрак, в который была погружена крепость. Мебель выбирала Эшлин. Сабин не очень хорошо разбирался в подобных вещах, но подозревал, что обстановка была дорогой, она напоминала ему о годах, проведенных в викторианской Англии.

Здесь больше не было мебели всех оттенков красного, призванной скрыть кровь, которую Рейес проливал, нещадно калеча себя. Теперь тут стояла кушетка кремового цвета, кресло, затянутое в розовый бархат, карусельная лошадка, и стол из орехового дерева и мрамора. Рядом с комнатой Мэддокса и Эшлин теперь даже находилась детская.