Темный шепот

Сейчас он укладывал их покупки в багажник машины, и от каждого движения его мускулы напрягались. В пакетах было полно всего — хлеб, мясо, фрукты и овощи. Божественные ароматы. Несколько раз в магазине Гвен, не сумев преодолеть искушение, рискнула стащить кое-что. Она давно не практиковалась, и Сабин всякий раз ловил ее на горячем. Но не возражал. Напротив, подбадривал улыбкой или подмигивал, как будто гордился ею. Это удивило ее тогда и удивляло сейчас.

Гвен прислонилась бедром к задней фаре.

— Твой демон чуть не испортил мне день.

— Знаю. Мне очень жаль. Кстати, учти, что выглядишь ты замечательно, у тебя свежее дыхание, женщин у меня было не так много, и ни одна из них не может сравниться с тобой по красоте и уму.

Гвен заметила, что он ничего не сказал про храбрость.

— Отвлеки меня. Расскажи мне об артефактах, которые вы ищете.

Сабин замер, держа сумку на весу. Его заливал яркий солнечный свет, легкий ветерок ерошил блестящие темные волосы. Он, прищурившись, смотрел на нее.

— Я не готов обсуждать это здесь, на улице.

А может быть, это просто предлог, чтобы держать ее в неведении?

Или его демон снова проснулся, и Гвен сомневается в словах Сабина именно поэтому?

Черт бы его побрал!

— Ты можешь мне рассказать. Я же теперь работаю на тебя.

Разве не так? Разве они не решили, что Гвен будет заниматься бумажной работой? Она еще не назвала свою цену, но только потому, что прежде всего хотела получить комнату и пищу в крепости. Может, даже навсегда. Первое, о чем она подумала, — получить комнату и пищу в крепости. Навсегда. Как глупо…

— Я помогу тебе отыскать их.

— И я расскажу тебе о них. Позже.

Ладно, наверное, это все-таки работа демона.

Сабин опять подхватил сумки и небрежно бросил их в багажник. Гвен поморщилась, услышав треск яичной скорлупы.

— Кстати, мы так и не договорились насчет твоих обязанностей, — сказал он.

Гвен положила руку на голову, вонзая ногти в кожу.

— Ты считаешь меня неспособной выполнять бумажную работу или просто не настолько уважаешь, чтобы позволить мне проявить себя?

— Подожди. Ты только что произнесла слово на букву «у», говоря о бумажной работе? Что с женщинами такое? Один поцелуй, и все твои действия рассматриваются под лупой, трактуются как отсутствие уважения.

— Это неправда. — При одном упоминании о поцелуе Гвен снова почувствовала на своем теле горячие капли воды, его ласковые руки, его зубы, нежно прикусывающие ее кожу.

«Ты ведь не о таком мужчине мечтала». Жаль, что ей приходилось напоминать об этом самой себе. И, вероятно, придется напомнить снова. И снова.

— Во-первых, я предложила свою помощь, и ты сказал, что она тебе нужна, но ты так и не объяснил, с чего мне начать. Во-вторых, то, что случилось в душе, тут совсем ни при чем. Вообще, давай заключим соглашение, что больше не будем это обсуждать.

Сабин повернулся к ней, совсем забыв про сумки:

— Почему?

— Потому что я не хочу физически сражаться с твоим врагом.

— Нет, я не спрашиваю, почему ты решила, что я не уважаю тебя, или почему ты хочешь заниматься бумажной работой. Почему ты не хочешь говорить о том, что случилось в душе?

На ее щеках вспыхнул румянец, она выпрямилась и отвела глаза.

— Потому что.

— Почему? — настаивал он.

«Потому что я хочу большего».

— Потому что смешивать дела и удовольствие опасно, даже опаснее нас с тобой по отдельности, — сухо ответила она.

У него под глазом задергался нерв. Он пристально посмотрел на нее, словно раздумывая, как будто ждал, что она отступит, откажется от своих слов. Гвен этого не сделала и удивилась самой себе. Она поняла, что не боится его. Ни капельки.

— Садись в машину, — скомандовал он.

— Сабин..

— В машину.

Черт бы побрал этих властных мужчин!

Когда они забрались в машину, Сабин завел мотор, но не тронулся с места. Скрыв глаза за солнцезащитными очками, он положил руку на бедро Гвен и посмотрел ей в лицо.

— Теперь мы одни, и я могу рассказать тебе про артефакты. Только учти, получишь информацию — и уже не сможешь сорваться с крючка. Ты не уедешь с сестрами и сама не сбежишь из крепости. Понятно?

Погоди-ка. Что?

— И сколько времени это продлится?

— Пока мы их не найдем.

Это могло занять несколько дней. Или целую вечность. Втайне Гвен хотела, чтобы поиски продолжались как можно дольше, но вовсе не потому, что у нее не было выбора.

— Я никогда на такое не соглашусь. Я и так провела год в тюрьме, и у меня совсем нет желания снова сидеть под замком. Видишь ли, у меня есть своя жизнь.

Ну, что-то вроде того. Не то чтобы она пыталась вернуться к прежней жизни. Или хотела этого.

— Мне есть чем заняться, есть люди, с которыми мне хотелось бы увидеться.

Сабин пожал плечами:

— Тогда от меня ты ничего не услышишь.

Сабин вывел машину на дорогу. Он ехал медленно, постепенно вливаясь в поток машин. Его осторожность казалась… странной. Она не вязалась с его характером. Он это делает ради нее? Чтобы защитить ее? Очень мило.

«Даже не думай уступать!»

— Тебе нравится жить в крепости. Признай это, — сказал он.