Темный (СИ)

— Здравствуйте, — рядом оказалась Аня и ядовито улыбнулась, — Нам нужны по три футболки, несколько рубашек, джинсы, штаны лёгкие, можно спортивные, брюки, ботинки, кроссовки, нижнее белье и куртки. Каждому, — она кивнула в сторону Эва, а потом мою.

— Обувь какого размера, — явно стушевались продавец Ирина.

— Э-э, — Аня взглянула на Эванса, а потом они вместе опустили взгляд на наши ноги.

Аня поставила свою крошку ступню рядом с лапищей своей пары и продавщица присвистнула, а потом стыдливо закрыла рот и с завистью посмотрела на Аню.

— Наверное, размер сорок шестой? — неуверенно сказала последняя.

— Наверное, — как-то обречённо ответила Ирина и с надеждой посмотрела на мои ступни, а потом, с загоревшимися глазами, на мое лицо.

— Он тоже занят.

Продавец надула губы и, кивнув, ушла.

— Это что было сейчас? — посмеиваясь, просил Эванс.

— Некоторые верят, что чем больше нога, тем больше половой орган.

— И?

— У тебя очень большая нога, — поиграв бровями ответила Аня, а Эв игриво улыбнувшись, притянул её к себе и укусил за ухо.

Закатив глаза к потолку, я отвернулся. Смотреть на них тошно. А потом посмотрел на свою ногу и, обернувшись, глянул на ногу волка. Вроде одинаковые.

— Примере сразу одну пару, что бы я знала, что искать, — Ирина вернулась и протянула нам по коробке.

Обе пары были сорок шестого размера и обе нам оказались малы, что вызвало у девушки судорожный вздох и ещё один завистливый взгляд в сторону Ани.

И смех, и грех, как говорила сама Аня. Победила ничья, нам подошёл одинаковый размер.

Мы с Эвансом согласились померить только рубашку и штаны, а остальную одежду просто забрали не мерея. Находится в этом месте просто невыносимо.

— От куда у тебя столько денег? — ревниво спросил Эванс.

— У меня была квартира, которая досталась мне от бабушки и которая перешла в наследство моей маме, ведь меня признали погибшей, хоть близкие и не похоронили. Она продала ее и часть денег они потратили на мои поиски, а что осталось отдали мне.

— А дом чей?

— Мне его купил дядя Миша, отец Анабель. Я сказала, что верну все деньги ему или его дочери. Как все утрясется, ты ведь мне поможешь с выплатой долга? — она поиграла бровями.

— Ночью обсудим детали, — похабно улыбнулся Хольд и положил свою лапу Ане ниже талии.

Да твою же мать! Они когда-нибудь прекратят? От злости на собственную никчемность, ведь Анабель до сих пор не рядом, я тихонько зарычал.

Всю дорогу к отцу Бель я думал о том будет ли она там, а у Ани специально не спрашивал.

Как только я представлял, что смогу вдохнуть ее запах, смогу прикоснутся к ее волосам, по телу шла волна дрожи, дыхание сбивались, а сердце начинало колотить, как бешенное.

Проведя вечер в мечтах о встрече я всё-таки смог настроиться. Теперь не было смещенных чувств, было только одно желание увидеть ее как можно быстрее.

Я хотел увидеть ее реакцию на нашу встречу. Она будет рада или может сбежит? Радость свою она, естественно, скроет, да и сбежит под каким-нибудь предлогом.

А ещё хотелось бы посмотреть на ее мужа. Кто там такой прыткий, что быстренько забрал мою пару себе?

Ревность обожгла грудь, а кулаки сжались сами собой и из под сжатых пальце стал валить черный дым. Пара глубоких вдохов и выдохов вернули контроль над магией, но не над чувствами. Ревность — это самая сильная эмоция, которую мне приходилось когда-либо испытывать. Я от чего-то чувствую, что она может разрушить мой разум и погрузить меня в неконтролируемое состояние, в котором я натворю кучу дел, о которых буду жалеть.

У Михаила двухэтажный деревянный дом, окружённый забором метра в два высотой. Дом на вид был крепкий и массивный, собственно и как хозяин, что вышел нас встречать. Не знал бы, что он человек, думал бы, что оборотень. Какой-нибудь огромный медведь.

Я рад, что рядом с Бель был такой крепкий мужчина, но не рад, что он подпортил ее детство.

— Добро пожаловать, — он улыбнулся и потрепал Аню по волосам, а потом пожал руку Эвансу.

Я же секунду разглядывал его перед тем как ответить на рукопожатие. Я все ещё помню обиду Анабель, что она выплескивала горькими слезами мне во снах.

— Ты Алларик?

На это я только кивнул, все так же смотря ему прямо в глаза и не отпуская его руку. Видимо это происходило долго, раз Аня шепнула:

— Алларик, отпусти его.

Я резко разжал пальцы и засунул руку в карман Лешиных джинс. Аня обещала избавится от запаха краски на одежде, прежде чем мы ее станем носить, а пока мы с Эвом остались в вещах Леши. Хоть запах другого мужчины смешанный с мылом раздражает, но намного меньше химии.

— Значит, ты приходил во снах к моей дочери в детстве.

— Это она приходила ко мне, когда ей было плохо.

Михаил поджал губы и отвёл взгляд. Видно, что ему не удобно и он сожалеет, но я пока не могу отпустить эту ситуацию.

— Я, наверное, десять тысяч раз извинился перед ней. Она простила меня…

Я рад, что она больше не держит обиду, что ей стало легче. Но я не она.

— Ань, — я резко повернулся к парочке, — Ты тренировалась? Как дела с молниями?

— Пыталась, за домом уже все деревья порушила. Потихоньку идёт, — она пожала плечами.

— Пойдем в лес, потренируемся.