Обмывание разрешения на постройку храма в инферно не выросло в грандиозную попойку, как могло бы. Что-то нам, вернее мне, мешало, и Храбрый довольно быстро ушел к себе. А я поймала себя на том, что хмурюсь и верчу в руках полупустую бутылку вина. Вернулся Курц. И вдруг я поняла. Это ветер. Странный ветер, который все усиливался. Ветер, который дул с самого утра. Нет, он дул и раньше, но я его не чувствовала. Этот ветер что-то ищет, нет, кого-то. Меня. Почему-то он не мог найти меня раньше. Зачем это ветру? Разве этому странному ветру может кто-то указывать? И, тем не менее, ветер нес чьи-то слова. Слова огня. Бред, но это самое близкое описание, что приходило на ум. Ветер, пронзающий миры и время, несущий слова огня.
— Конни, очнись, — встревоженный Рон тряс меня, пытаясь удержать, — Конни! — от чего он пытается меня удержать?
Внезапно то, что моих Я так много, стало нестерпимым. Почувствовав, что я намерена собраться в одно целое, Рон отпустил меня. Миг резкой боли и я снова всего одна. А ветер уже оглушал, звал за собой. Да, я должна пойти с ним, туда, далеко. Там меня ждут, там мне ответят.
— Держите ее! Не отпускайте! — и уже и так натянутые связи между мною и моими Прислужниками натянулись до предела, опутывая и мешая мне пойти за ветром. Я чувствовала и ауру Рона, что опутывала и сковывала. Но я ушла с ветром, я должна услышать слова огня.
Мелькнуло пустое место в клеточку и осталось позади. Я поднималась вслед за ветром все выше, пока не поняла, что дальше мне нельзя. Оглянулась, посмотреть было на что. Больше всего это было похоже на схематично нарисованный мир, он остался сзади, я на самой его границе, той, что скрывает и защищает его. А за границей стоит та, что звала меня, та, чьи слова нес ветер.