Темный целитель. Книга 3

Я уже подошел к двери, когда понял… резко развернулся и рывком оказался около нее, схватил правую руку и уставился на судорожно сжатые пальчики.

— Что? — она удивленно выдохнула, а я осторожно разжал их.

— Конни, вылечи это немедленно, — да как она может так вот держать маску спокойствия?! — Почему ты молчала?

— Но это же, — она всхлипнула, — У тебя же иначе не будет выбора. А я обещала.

— Глупая девчонка, — я схватил ее вздрогнувшее тело в охапку, — Как ты не понимаешь, что у меня не было выбора с самой нашей встречи! Понимаешь? Что бы не происходило, что бы ты не творила, что бы не натворил я, как бы не повернулось все, никуда мне от тебя не деться, хуже того, тебе от меня никуда не деться. Пообещай мне, что если я когда-нибудь все же сделаю такую глупость, что попрошу о подобном, ты просто напомнишь мне о сегодняшнем дне, хорошо?

— Правда? Курц… — и она разрыдалась, а я дурак-дураком только и мог, что удерживать ее в своих руках, шепча что-то невнятное.

Белобрысая конопатая девчонка остановилась, разглядывая плачущую девушку. Вздохнула и огляделась: безлюдная опушка леса не настораживала ничем.

— Милая, тебя обидел кто? — осторожно прикоснулась к вздрагивающему плечу, — Может, тебе помощь нужна?

Плачущая вздрогнула, испуганно взглянула на неожиданно возникшую рядом немного растрепанную босоногую девчонку и покачала головой.

— Ну, ты, конечно, можешь мне ничего не говорить, это твое дело, а я здесь случайно, пришла издалека и скоро уйду тоже далеко. Только не стоит оно так реветь. Кто тебя обидел? Может, его поколотить надо? — она перевела задумчивый взгляд на молоденькое деревце, — Вот с того должна хорошая палка получиться.

— Нет-нет, не надо его колотить, — вырвалось у все еще всхлипывающей.

— Так значит, тебя кто-то обидел.

— Нет, — отрицательно помотала головой, — Он хороший.

— Но ты из-за него плачешь, — пожала плечами и плюхнулась на землю рядом.

— Я… я не знаю, — она прикусила губу.

— Он тебе изменил, да? Стой, он тебя ударил?

— Что ты! Он самый лучший, — слезы высохли.

— Значит, разлюбил, — допытывалась белобрысая.

— Нет, замуж зовет.

— Тогда чего ты ревешь? А, это ты его разлюбила и не знаешь, как ему об этом сказать.

— Нет, как ты могла такое подумать?!

— Тогда чего ты ревешь? Да еще так горько.

— Я… — девушка отвела взгляд, — Это сложно. Стоит ей поманить его, и он уйдет.

— Кому?

— Не важно.

— Важно, ты же ревешь в три ручья. А, знаю, это его любовница.

— Что ты! Не говори так, вдруг услышит!

— Кто услышит? Твой парень?

— Нет. Она.

— Кто 'она'?

— Не важно.

— Но важно, чтобы она не услышала. Слушай, что-то я запуталась. Значит, есть ты, есть твой парень, ты его любишь, он тебя любит, он хороший, любовницы у него нет, но есть таинственная она. Я ничего не перепутала?

— Знаешь, это не твое дело.

— А если мое? Ты же плачешь, значит, тебе помощь нужна. Я услышала, значит, именно мне помощь тебе и оказывать. По-моему, логично.

— Кто ты?

— Я? Да так, прохожая. Шла, шла и тебя нашла. Вот помогу и дальше пойду. Ух, ты смотри, почти стихи получились.

— И чем ты можешь помочь?

— Могу выслушать и попробовать понять. А пока ты мне объясняешь, все для себя и поймешь.

— Наверное, — протянула задумчиво, а потом, видимо, решилась, — Он… он работает на одну девушку. И стоит ей лишь пальцем его поманить, как он тут же мчится к ней, а если она скажет ему больше не видеться со мной, он ее не ослушается.

— Что-то я не поняла, то есть проблема в его отношении к ней, в его отношении к своей работе или в том, кто она такая?

— И то, и это. Она… ну как я могу даже подумать, чтобы ей перечить. Нет, я все понимаю: она… она… а я…

— Как все непросто у тебя выходит. А с ним ты говорила на эту тему?

— Нет, как можно?

— Да очень просто, сесть и поговорить. Разложить все по полочкам, чтобы не осталось ни малейшей недоговоренности. А если что-то не понравится, то уже после этого и будешь думать, что делать дальше.

— А если он уйдет?

— Если уйдет, значит, ваши отношения все равно не имеют будущего. А если постарается понять, что тебя тревожит, постарается тебя успокоить, значит, как раз наоборот.