Темпестус

Марджин поднялась в транспорт и захлопнула за собой люк. Она молча села на ближайшее место и уставилась в пространство. Чтобы развернуться, транспорту понадобилось некоторое время. К тому времени, как они двинулись дальше, солнца уже пересекали горизонт, и сестра диалогус провалилась в утомленный сон.

У подсвечника летал мотылек. Сестра подняла взгляд от стола, за которым она с усердием переписывала «Вперёд, дочери Императора», один из её любимых гимнов, и увидела, как загорелись крылья маленького насекомого.

— Зачем ты это сделал? — спросила она. — Надо было думать. Теперь тебе придется умереть.

Сестра макнула перо в чернила и продолжила заниматься каллиграфией. Где-то в Конвенте над её головой раздавалось пение хора, исполняющего каждый куплет, как только она писала его. Это было странно. Стены в скрипториуме были настолько толстыми, что она обычно вообще ничего не слышала.

Мотылек продолжил яростно бить крыльями около свечей, хотя уже и превратился в крошечный выгоревший остов. Сестра старалась игнорировать его и снова макнула перо. Однако её любимое перо превратилось в одну из острых, отравленных колючек, которые она помогала вытаскивать из руки отпрыска Бирдгона. Чернильница была полна воды. Она начала пузыриться, выливаясь на пергамент. Красивые линии поплыли и побежали вниз по странице.

Мёртвому мотыльку, наконец, удалось задуть свечи. Сестра встала, чтобы найти лучину и снова зажечь их. Пол был покрыт водой. Она спотыкалась в темноте и не могла найти ни свет, ни дверь. Вода продолжала подниматься.

Что-то обвилось вокруг её ног, и сестра почувствовала резкую боль. Она не могла этого увидеть, но каким-то образом знала, что в глубине поднимающейся воды в её плоть вгрызались кремовые щупальца. Пока она всплывала к стропилам, со дна поднимались все больше щупалец, желавших сожрать её. Марджин боролась, но они были невероятно сильными. Лицо сестры скрылось под водой, которая оказалось солёной. Хор наверху всё ещё пел, но текст изменился.

— Обещай мне, о, обещай, что скоро мы будем вместе… — пели голоса.

Её легкие горели, в попытке продлить последний вздох. У щупалец теперь появились бритвенно острые когти, начавшие разрезать её ноги. Мелкие, невидимые рты откусывали куски плоти от её живота и шеи. Наконец, она больше не могла терпеть мучения. Её предсмертный крик представлял собой поток пузырьков. А затем комнату резко тряхнуло.

Марджин, вздрогнув, проснулась и в спешке осмотрелась. Фией, отпрыск с бионической рукой, сидел напротив неё.

— Что случилось? — выдохнула она.

— Мы просто переехали через что-то большое.

Она провела рукой по волосам и ещё раз осмотрела весь отсек. Похоже, что никто почти не двигался. Ульрих всё ещё сидел вместе со своим драгоценным существом, но голова инквизитора болталась, будто он почти уснул. Отпрыск Бирдгон дышал отрывистыми вздохами. От его тела начало исходить зловоние.

Неожиданно раздался хлопок. «Таурокс» затрясся, будто какая-то вздорная, гигантская рука подняла его и бросила о землю. Марджин упала на пол и услышала, как изолирующий контейнер упал и ударился обо что-то. Всё наклонилось влево, и сестра поняла, что они перевернулись. Когда «Таурокс» наконец остановился, в воздухе витал жгучий дым. Марджин поднесла руки к носу. Меж её пальцев бежала кровь.

Ульрих поднимался на ноги, громко ругаясь. Он отчаянно старался поднять упавший контейнер.

— Ещё один камень? — спросила Марджин.

Фией покачал головой.

Чавис развернулся в кресле.

— Звук был похож на мину. Отпрыски, подготовьтесь и двигайтесь наружу.

Мгновения спустя Чавис, Эрдон и остальные уже стояли под обжигающими двойными солнцами. Эрдон надел пару доходящих до плечей защитных перчаток и достал большой металлический ящик с инструментами. Остальные держали лазганы наготове.

«Таурокс» остановился на краю круглой площади. От левой гусеницы расходился темный узор, появившийся от взрыва. Кроме этого, земля была покрыта толстым слоем засохших водорослей и рыбных костей. Во всех трещинах и ямах рос лишай. Всё вокруг было покрыто сыпучей высохшей солью. Улицы были забиты сорняками и упавшими кусками отделки.

Отряд спустился с горы Лораз и прокладывал путь сквозь череду широких каньонов. Каменные стены были отмечены белыми горизонтальными полосами, означающими прошлые уровни воды. Сначала Чавис проявлял осторожность. Каменные стены создавали короткие линия прицеливания, и опасность могла скрываться за каждым поворотом. Впрочем, к середине утра они ещё не встретили ни единой живой души, и осторожность темпестора ослабла. Похоже, что эта часть Лизиоса не была населена.