Темпоград

- Марк, я очень благоразумен, я рассудителен и даже расчетлив. И я подсчитал точно: грош цена мне будет как ученому, если я откажусь от сегодняшнего рейса. Пойми, я написал о новых звездах десяток трактатов, я предложил гипотезу о причинах и механизме взрыва, я вывел формулы для прогноза сроков, сотни раз письменно и устно я описывал эти взрывы, насилуя воображение. Нет, я не уступлю свое кресло в первом ряду этому милому дублеру, который ждет там, за дверью, уповая, что я упаду в обморок. Я должен видеть взрыв собственными глазами. Если не увижу, пустослов я буду, полководец, не нюхавший пороха.

- Но ты там не очень играй с этим порохом, - напомнил диспетчер. - Не увлекайся как мальчик, не забывай о дисциплине. Уточни сроки и за трое суток до взрыва - в обратный путь. Для науки никакой пользы не будет, если ты разлетишься на атомы вместе с этой несчастной планетенкой.

- Это не совсем так, Марк, разреши тебя поправить. У нас преувеличенное представление о силе взрыва новых. Да, катастрофа чудовищная, да, вздувается целое солнце, да, из него вырывается газовая струя в сотню земных масс, огненный Юпитер рождается. Но ведь космос так обширен. Юпитер родится и рассеется. До упомянутой «планетенки» дойдет одна десятимиллионная доля земной массы - всего лишь огненная туча. Да, она опалит и оплавит горные породы, вскипятит метровый слой воды в океане. Но камбалы на дне, если там есть камбалы, даже не узнают о катаклизме. Для них водичка станет чуть-чуть потеплее. Даже в глубокой пещере можно будет спастись, если замуровать ее наглухо.

- Но-но-но, Юстус, никаких экспериментов с пещерами. За трое суток до взрыва ты обязан отчалить, такова программа, таков приказ. А ты, Свен, - астродиспетчер обратился к молодому, - ты проследи за выполнением программы. Головой отвечаешь, чтобы этот легкомысленный учитель не застрял до самого взрыва.

- Есть проследить, чтобы легкомысленный учитель не застрял до самого взрыва, - четко и бесстрастно повторил молодой.

- В тебе-то я уверен. Ты не потеряешь голову.

- Есть не потерять голову.

Даже среди выдержанных астронавтов Свен славился своим хладнокровием. Но он никогда не признавался, что хладнокровие приелось ему. Ему хотелось волноваться, хотелось, чтобы сердце билось чаще, пульс ускорялся, кровь стучала в висках. В школьные годы волнение доставлял слалом, рискованные гонки по краю пропасти. Когда и к лыжам привык, кровь согревал парашют; когда привык к парашюту, потянулся в космос. Вот и сейчас, молча, с неподвижным лицом, он предвкушал возможные приключения. Планета у взрывчатого солнца обещала каверзные неожиданности. «Есть проследить, чтобы учитель не застрял!» - рапортовал он привычно, но про себя подумал: «Учитель… не я же. Я могу и под водой остаться, могу и в пещере. Программой не предусмотрено… но бывают же непредвиденные обстоятельства».

- Кстати, о камбалах и прочих водных и земноводных. Перечитай на досуге главу о контактах, Юстус. В развитие общества ты не имеешь права вмешиваться ни-в коем случае.

- Марк, не смеши меня. Какое общество под взрывчатым солнцем? И вообще, сколько мне помнится, вы, астролетчики, осмотрели шестьсот планетных систем, но разум встречали только трижды, и то в первобытных лесах, под водой ни разу.

- Я обязан напомнить, ты обязан не забыть.

Юстус не ответил. Жук обматывал ему грудь золотой тесьмой. Дышать становилось труднее; металл резал кожу при вдохе.

- Скорее бы!

- Терпи и терпи! - сказал диспетчер наставительно. - Дыши часто и мелко. Сейчас тебе замотают шею, щеки, лоб. Потом глаза, ноздри и рот. Когда я скажу «выдох», выдыхай, выдыхай, что есть силы. Чем меньше воздуха в легких, тем надежнее ретрансляция. Как выдохнешь, считай до двадцати. Считай неторопливо: «Раз-и, два-и, три-и» - и так далее. Не меньше, чем до двадцати. Потом сорвешь ленточку со рта.

Юстус не ответил. Он дышал сосредоточенно, глядя на свои позолоченные руки с растопыренными пальцами. Автомат навивал тесьму на подбородок. Было холодно и душно. Сердце побаливало, как обычно в духоте.

«Скорее бы!»

Жук монотонно гудел на скулах, трещал, вдавливая фольгу в уши. Пронзительно холодный металл лег на веки.

- Выдох!!! Сильнее!!!

- Фу-у-у-ухх!

Тампоны заткнули ноздри.

- Считай!

- Раз-и, два-и, три-и… девять-и, десять-и…

Грудь распирало от желания набрать воздух. Горло напрягалось. Астронавт стиснул зубы.

- Одиннадцать-и, двенадцать-и… Не могу больше.

Боль! Обожгло снаружи и внутри, все нервы опалило. Юстус удивился, на миг забыл про счет и даже про дыхание. Не сразу спохватился:

- Тринадцать-и…

И тут же услышал голос:

- Дышите, учитель, можно.

- Уффф!

Приборчик зашевелился на верхней губе. Переполз через нос туда-обратно, стянул холодную ленточку с глаз. Брызнул свет… золотой. В загроможденной золотом комнате прямо перед Юстусом сидел позолоченный атлет. Один! Марка не было, провожающих не было.

- Все, учитель. Мы на месте.

- Уже на месте? Я и до двадцати не досчитал. Миг!